 |
| БИБЛИОТЕКА |
Иштван Барна
"Если бы Гендель вел дневник..."
© Barna Istvan. Georg Friedrich Handel eletenek kronikaja.
Zenemukaido, Budapest, 1972.
© "Корвина", Будапешт, 1987. Перевод с
венгерского Виктора Тогобицкого
Единоборство
Генделя с Бонончини (1721-1726)
Война Фаустины с
Куццони (1726-1727)
Упадок оперы (1727-1728)
Новое оперное
начинание (1729-1732)
Единоборство
Генделя и Бонончини
(1721-1726)
Как между
"люллистами и рамоистами" во Франции, так
вскоре и в Лондоне началась борьба между
"генделистами и бонончинистами". Причина ее,
кстати, была весьма далека от искусства.
Аристократии всегда особенно нравилось, если
между артистами, в данном случае музыкантами,
разворачивалось какого-либо рода соперничество.
Итальянские вельможи также устроили в свое время
большой "конкурс" между Д. Скарлатти и
Генделем - тогда еще только в игре на клавесине.
Сейчас судьба Генделя обернулась так, что он стал
активным участником, а затем и жертвой глупого и
грубого пристрастия. Вначале все выглядело как
"товарищеская встреча", однако вскоре она
превратилась в настоящую "драку". Правда,
жизнь Генделя и дальше протекала в привычном
русле, но единоборство с Бонончини постоянно
затемняло события, последовавшие после 1720 года.
Во втором сезоне Оперы
"Радамист" вновь был включен в репертуар (28
декабря). Однако в частично переработанном
виде и с новым составом исполнителей. Роль
Радамиста, которую ранее пела Дурастанти, сейчас
получил кастрат Сенесино; Дурастанти же выучила
партию Зенобии. В театр "Haymarket" вернулся
великолепный бас Боски и сразу же получил роль в
"Радамисте". Нужно было переписать также
сопрановую партию Тиграна, чтобы ее мог спеть
новый тенор, Берселли. В этой новой версии
"Радамист" был сыгран в течение сезона в
общей сложности семь раз.
1721
Соперничество оперных
композиторов началось весьма скромно, как
соревнование художников. После того как "Amore e
Maesta" (либретто Сальви, о котором несколько
ранее шла речь в переписке Ролли) была поставлена
21 февраля под названием "Арсак" с
музыкой Филиппо Амадеи и провалилась, дирекция
решила: пусть Бонончини и Гендель совместно
напишут оперу, каждый по одному действию. Но
поскольку в то время опера обязательно должна
была состоять из трех действий, нужно было найти
третьего автора, который взялся бы за написание
недостающего акта; ведь если бы два акта написал
один и тот же композитор - Гендель или Бонончини, -
то он получил бы "незаконное преимущество".
Выбор пал на "Пиппо", то есть на Филиппо
Амадеи, великолепного виолончелиста
театрального оркестра. Он написал первое
действие оперы, Бонончини - второе, а Гендель,
закончивший свою часть работы 23 марта, -
третье. Название оперы: "Муций Сцевола". Для
обеспечения честного, чисто соревновательного
характера соперничества каждое действие,
наперекор обычаям, открывалось увертюрой и
завершалось заключительным хором. Таким образом,
ни один из композиторов не попал в
несправедливое положение по сравнению с другим.
Премьера "Муция Сцеволы" состоялась 15
апреля.
"Пиппо", естественно,
не имел никаких шансов; то, как в
действительности разрешился спор между Генделем
и Бонончини, сейчас уже установить невозможно.
Обе партии провозглашали победителем своего
композитора; Бёрни и Хоукинс утверждают, что
победителем из соревнования вышел Гендель. Мсье
де Фабрис (камергер принца Уэльского) в письме от 21
апреля, адресованном саксонскому
премьер-министру, пишет, что "Гендель легко
одержал победу над другими". На что
патриот-немец ответил следующим образом: "Я
счастлив, что в композиции немец победил других
музыкантов..." Кстати, в течение сезона
"Муций Сцевола" был представлен десять раз.
Разделившаяся на две
партии аристократическая публика натравливала
друг на друга исполнителей оперы, в первую
очередь певцов. Кроме того, Академия постоянно
боролась и с материальными трудностями. Уже 8
декабря 1719 года в лондонских
газетах появилось сообщение о том, что
подписчикам Королевской Академии нужно внести
еще 5% дополнительно к основному капиталу. Призыв
этот за несколько лет повторялся не раз. Так, 25
ноября 1721 года, когда было избрано новое
руководство и новый совет директоров,
новоиспеченные руководители поставили
деятельность Оперы на новые основы: они
выработали метод годовой подписки уже сверх
вложенного основного капитала. Согласно этому,
"каждый подписчик при получении билета платит
десять гиней", причем в два приема. Театр
запланировал 50 представлений и обязался давать
скидку, если в течение года состоится меньше
спектаклей. Кроме подписки можно было,
естественно, купить билеты в партер и в обычной
кассе, в том случае, если остались свободные
места; на ярус же всегда можно было получить
билеты.
Временами в помещении
театра устраивались и концерты, так, например, 5
июля 1721 года, когда состоялся бенефис
Дурастанти. На нем "прозвучит вокальная и
инструментальная музыка лучших авторов, а
именно: две новые кантаты - господина Генделя и
синьора Сандони, четыре песни и шесть дуэтов
знаменитого синьора Стеффани в исполнении
синьоры Дурастанти и синьора Сенесино"
("Дэйли курэнт"). (Сандони был клавесинистом
и органистом, позднее он взял в жены крупнейшую
звезду-певицу Лондона, Куццони.)
Новый сезон начался 1
ноября. В репертуаре по-прежнему
фигурировал "Арсак", а также совместное
произведение Пиппо - Бонончини - Генделя -
"Муций Сцевола". 25 ноября был
представлен также "Радамист".
9 декабря 1721
года. Состоялась премьера новой оперы Генделя,
"Флориданта". Согласно "Дэйли курэнт",
"для того чтобы увеличить число подписчиков, в
продажу поступило не более трехсот пятидесяти
билетов, по полгинеи каждый... Цена билета на ярус
пять шиллингов". Партии в опере исполнили
лучшие певцы театра: Сенесино, Боски,
Бальдассари, синьора Сальваи и миссис Робинсон. В
течение сезона опера выдержала пятнадцать
представлений.
1722
На "Флориданта"
Бонончини ответил оперой "Криспо", которая
также имела большой успех (премьера ее
состоялась 10 января 1722 года). Затем, 22
февраля, в театре "Haymarket" было исполнено
новое произведение Бонончини - "Гризельда".
Между тем страсти
разгорались. Стало уже привычным, что
политики-либералы и их сторонники находились на
стороне Генделя, консерваторы же поддерживали
Бонончини. Среди могущественнейших покровителей
Бонончини была и знаменитая семья Мальборо, и
когда умер Джон, герцог Мальборо (20 июня
1722 года), семья эта заказала Бонончини траурную
музыку к погребальному обряду; сочинение было
затем издано Уэлшем. В этом же году вышло и другое
произведение Бонончини, "Divertimenti da Camera, tradotti pel
cembalo da quelli composti pel Violino о Flauto", содержащее
переложения кантат для скрипки или флейты и
клавесина.
То есть, данный оперный
сезон был за Бонончини. Тем временем, еще в январе,
"Радамист" Генделя был исполнен в переводе
Маттесона в Гамбурге и в течение сезона выдержал
семнадцать представлений. В издательстве Уэлша
вышли - на этот раз с разрешения Генделя - арии и
дуэты из "Флориданта" в переложении для
флейты и клавесина, а также арии из "Ациса и
Галатеи" и лучшие фрагменты "Муция
Сцеволы" (четыре арии Бонончини, три Генделя и
одна - Пиппо). Но в это время Гендель не появляется
ни в обществе, ни перед публикой. Летом
он работал над новой оперой, "Оттоном",
которая, однако, была поставлена только позже.
(Как явствует из рукописи, произведение было
закончено 10 августа 1722 года, но премьера
его состоялась лишь в январе 1723 года).
Вести о прибытии
знаменитой певицы-сопрано Куццони впервые
появляются в "Лондонском журнале".
Франческа Куццони (около 1700-1770), обладательница
чудесного голоса, обратила на себя внимание в 1719
году; лондонская Опера хотела ангажировать ее
уже в 1720 году, но в то время у нее был еще
действующий контракт, который нельзя было
расторгнуть. О "Лондонском журнале" нужно
сказать, что это была по-настоящему столичная,
полная сплетен бульварная газета, поэтому
сообщаемые ею новости нужно принимать с
некоторой осторожностью; однако факт, что
сотрудники ее были в общем-то хорошо
информированы. В статье, помещенной в номере от 18
октября 1722 года, говорится следующее: "В
театре "Haymarket" репетируют новую оперу, одна
из ролей в ней придержана для миссис Котсона [!] -
той необыкновенной итальянской дамы, прибытие
которой из Италии ожидается на днях. Говорят, что
голос у нее нежнее, а вкус тоньше, чем у всех
соотечественниц, выступавших до сих пор на
английской сцене".
Маловероятно, что в это
время в театре репетировали новую оперу, так как
начавшийся 27 октября сезон был открыт
"Муцием Сцеволой", затем, в декабре,
в программу вновь был включен "Флоридант".
(Всего же в течение сезона опера эта была сыграна
шесть раз.)
От имени театра в Италию
за Куццони был отправлен Сандони. За время
поездки Сандони и Куццони влюбились друг в друга
и поженились. Весть об этом появляется опять же в
"Лондонском журнале"; газета сообщает и о
том, что Куццони получила 250 фунтов в задаток.
В номере "Британского
журнала" от 29 декабря также можно
прочитать о скором прибытии Куццони. "Об
условиях ее контракта поступают неопределенные
сведения, и трудно узнать правду; мы сообщаем
лишь то, что еще никем не было опровергнуто: она
получит больше преимуществ, чем кто-либо до сих
пор, хотя 1500 фунтов за сезон - плата весьма
привычная в подобных случаях". (В
действительности Куццони получила 2000 фунтов, а
также сбор от бенефиса).
1723
12 января 1723 года.
По-видимому, для премьеры "Оттона" театр
действительно ждал Куццони. Новое произведение
Генделя было поставлено с превосходным составом
исполнителей: главные роли исполняли Сенесино,
Куццони, Боски, Дурастанти. Колмэн в своем "Opera
Register" сообщает следующее: "...Куццони впервые
пела в театре "Haymarket"... в опере "Оттон",
все очень восхищались ею, и она еще много раз
выступала в этой опере; в исполнении
произведения участвовали также синьора
Дурастанти, синьор Сенесино и миссис Анна
Робинсон, с большим успехом".
"Оттон"
действительно имел громадный успех - на
протяжении сезона его сыграли 14 раз. После
премьеры, 15 января, мсье де Фабрис так
пишет Флеммингу о происшедших событиях:
"Знаменитая Коццуна [!] наконец не только
прибыла, но и пела в новой опере Генделя,
"Отто-не", - тема ее та же, что и в дрезденском
произведении [автор письма имеет здесь в виду
оперу Лотти "Теофан"], - она имела громадный
успех; зал был набит до отказа. Сегодня состоится
второе представление, и кассу подвергли такому
штурму, что билеты стоимостью в полгинеи
перепродаются за две и три гинеи... Кроме того,
здесь существуют две партии, одна поддерживает
Генделя, другая Бонончини; один из них стоит на
стороне Сенесино, другой - на стороне Коссуны [!].
Это такие же дубовые головы, как виги и тори; в
некоторых случаях разногласия возникают уже и
среди директоров". Даже Пепуш, который не был с
Генделем в хороших отношениях, говорил об одной
арии из "Оттона", что "этот медведище
[Гендель] определенно испытывал вдохновение,
когда писал это". Один из разделов увертюры
(гавот) мгновенно стал таким популярным, что его
играли все, от органистов до уличных музыкантов. 26
марта проходит первый бенефис Куццони -
естественно, опера "Оттон". По этому случаю
Гендель сочинил три новые арии и одну совершенно
новую сцену. Бенефис имел огромный успех:
"...Доход Куццони был значительным, так как, по
слухам, некоторые аристократы заплатили за билет
по 50 гиней... Поскольку мы наслаждаемся
итальянскими песнями, то, кажется, будем иметь их
в достатке, ведь когда время Куццони пройдет, мы
получим новую певицу; у нас есть верные сведения
о том, что получила приглашение знаменитая
венецианская певица Фаустина [Бордони]; голос ее,
как говорят, превосходит все голоса, которые
имеются здесь сейчас" ("Лондонский
журнал", 30 марта 1723 года). (Контракт с
Фаустиной в конце концов был заключен только в 1726
году.)
Между тем произведения
Генделя распространяются и за рубежом. В
Гамбурге ставят "Флориданта", в течение
сезона он проходит одиннадцать раз. Английская
труппа планирует на июль турне по
Франции, об этом намерении сообщает и "Меркюр
де Франс" (апрель 1723 года):
"Многочисленные итальянские члены лондонской
Оперы намереваются посетить нас в июле с тем,
чтобы показать двенадцать спектаклей;
значительная часть сбора будет принадлежать им,
остаток же поступит в распоряжение Академии.
Проявляется забота обо всем, что может
потребоваться для спектаклей итальянцев, -
костюмах, декорациях, хоре, балете, оркестре и т.
д. Обещанная сумма будет поделена между пятью
певцами: двумя женщинами, двумя альтами
[кастратами] и одним басом. Говорят, что цены на
билеты будут подняты на треть, а бесплатных
билетов не будет вовсе".
Однако французское турне
не состоялось, и Гендель, ввиду того что Куццони
обрела огромную популярность именно в его опере,
считает уместным быстро сочинить новое
произведение. "Флавий" был закончен 7
мая, а 14 уже состоялась его
премьера с первоклассным составом исполнителей,
с Куццони и Сенесино. Опера не имела большого
успеха, в течение сезона она прошла всего восемь
раз и следующей осенью не была возобновлена.
У Генделя было много бед с
Куццони: певица обладала таким же строптивым
характером, как и композитор. А в то время
"звездой" всегда являлась певица,
композитор нужен был только для того, чтобы дать
артистке возможность блеснуть своими вокальными
достоинствами: он обычно писал "простые"
мелодии, которые исполнитель украшал и
орнаментировал согласно своему вкусу и,
особенно, таланту. Гендель не переносил, если
певцы пели другое, чем он написал; он сам давал
точные указания по украшениям и мелизматике. На
одной из репетиций "Оттона" Куццони
устроила огромный скандал: она хотела
орнаментировать арию "Falsa immagine" по-другому,
чем это предписал Гендель. После того как Гендель
не достиг никакого результата с помощью добрых
слов, он схватил упрямую певицу, хорошенько
встряхнул ее и сказал следующее: "Синьора, мне
хорошо известно, что Вы сам дьявол в женском
обличье, но примите к сведению, что я Вельзевул,
князь всех чертей!" - затем поднял Купцони, с
тем чтобы выбросить ее в окно. Знаменитая певица
испугалась и превратилась в ручного барашка. К
этому следует добавить, что именно в этой арии
Купцони имела наибольший успех.
Соперничество
композиторов и вообще оперное безумство не
захватило, конечно, всех. Так, например, Джон Гэй,
поэт и автор либретто "Аписа и Галатеи", 3
февраля 1723 года пишет живущему в Дублине
Джонатану Свифту: "...господствующим
развлечением в городе сейчас является
исключительно музыка; повсюду скрипки, басовые
виолы и гобои, прозаические арфы, лиры и духовые.
Никто не может сказать: "пою", за исключением
евнухов и итальянок. Каждый превратился в
большого знатока музыки, как в Ваше время каждый
был знатоком поэзии. Люди, которые не могут
отличить один звук от другого, сейчас спорят о
различии стилей Генделя, Бонончини и Аттилио
[Ариости]. Забыты Гомер, Вергилий и Цезарь или, во
всяком случае, они потеряли свой ранг, ведь
сегодня в ходе учтивых бесед в Лондоне и
Вестминстере Сенесино ежедневно называют
величайшим человеком из тех, кто когда-либо
жил".
Наряду с "Оттоном"
большим успехом пользовался в этом сезоне
"Кориолан" Ариости (премьера его состоялась 19
февраля). В этой опере была сцена в тюрьме,
которая до слез растрогала дамскую половину
публики. (Либреттисты ловко воспользовались
чувствительностью дам и с этого момента одну за
другой сочиняли в своих либретто подобные
душещипательные тюремные сцены; несколько опер
на такие либретто написал и сам Гендель.) При
таких обстоятельствах 15 июня 1723 года оперой
"Флавий" Генделя закончился сезон.
Летом театр был обновлен:
на отделку, покраску здания Хейдеггер потратил
1000 фунтов.
Новый сезон открылся 27
ноября оперой Бонончини "Фарнак". Но
уже в декабре вновь включили в
репертуар "Оттона" и сыграли его в течение
месяца пять раз. В январе состоялась
премьера "Веспасиана" Ариости. Опера эта
потерпела такой провал, что неуспех ее серьезно
поколебал основы существования Королевской
Академии: был распространен новый призыв к
акционерам с просьбой содействовать покрытию
расходов дополнительным пятипроцентным взносом.
Однако театр спасла не эта мера, а новая опера
Генделя.
1724
20 февраля 1724
года состоялась премьера "Юлия Цезаря". До
конца сезона, то есть до середины июня, опера была
сыграна четырнадцать раз, в начале 1725 года ее
вновь включили в программу; в 1730 и 1735 годах она
была возобновлена и выдержала в эти годы 38
представлений. 10 марта мсье де Фабрис
писал Флеммингу следующее: "Опера вновь
находится на подъеме, особенно после того, как
поставили новое произведение Генделя, "Жюля
Цезаря" [!], в котором Ценесино [!] и Коццуна [!]
выше всякой критики. На седьмом представлении
театр был полон так же, как и на премьере. Этому
способствуют и многочисленные склоки между
певцами и композиторами; в них принимают участие
и директора, снабжая общественность различными
подробностями".
Но кроме конкуренции
происходили и смешные сцены. Так, например, на
одном из спектаклей Сенесино, исполнявший роль
Юлия Цезаря, ужасно испугался, когда одна
декорация расшаталась и упала. Пикантность
происшедшего заключается в том, что это
случилось как раз тогда, когда Сенесино-Цезарю
нужно было петь: "Cesare non seppe mai, che sia timore"
("Цезарь никогда не знал, что такое страх")...
Согласно некоторым очевидцам, трусливый оперный
герой онемел, задрожал и с перепугу заплакал.
Словом, в первом туре
Гендель одержал победу над своими
соперниками-композиторами. Одна из последних
лондонских опер Бонончини, "Кальфурния"
(премьера состоялась 18 апреля 1724 года),
провалилась; Арности еще целый год вел борьбу с
Генделем, но после "Юлия Цезаря" и двух
последующих шедевров Генделя у него не осталось
никаких шансов.
"Уикли джернэл" в
номере от 23 мая сообщает: "...говорят,
Королевская Академия не заключит с Бонончини
контракт на следующий год. Он должен был
вернуться на родину, но великая Герцогиня
[Мальборо], чтобы обязать его остаться здесь,
обеспечила ему пятьсот фунтов в год". То есть,
вельможные противники любой ценой хотели
продолжить соперничество между Генделем и
Бонончини как можно дольше. И это понятно, ведь
кроме уже упомянутых противоречий сыграло роль и
то, что король Георг I был на стороне Генделя,
поэтому противостоящая непопулярному королю
знать машинально заняла сторону Бонончини.
Нам мало известно о том,
чем занимался в это время Гендель кроме
сочинения опер. Хотя он и оставил службу у
герцога Чандоса, но при удобном случае наверняка
дирижировал и принимал участие в частных
концертах аристократов. Было бы заблуждением
думать, что человека такой буйной жизненной силы,
каким был Гендель, полностью могло занять
написание двух-трех опер в год, их разучивание, а
также выполнение обязанностей "генерального
музыкального директора" Оперы. О темпах работы
Генделя говорит следующий факт: рукопись
сочиненной к сезону 1724/25 года новой оперы
("Тамерлан") он начал 3 июня 1724 года,
а закончил двадцатью днями позже - 23 июня.
Среди других музыкальных
занятий Генделя мы имеем сведения лишь об одном.
О нем сообщается в газете "Ориджинэл Уикли
джернэл", принадлежавшей Эпльби. 29 августа
1724 года: "В прошлый понедельник Их Королевские
Величества принцессы Анна и Каролина находились
в кафедральном соборе св. Павла, где послушали
игру на органе своего учителя музыки,
знаменитого господина Генделя..." Это первый
случай, когда Гендель упоминается в качестве
учителя музыки принцесс. Орган кафедрального
собора св. Павла в 1720 году был расширен и с тех пор
стал известен как один из лучших органов Европы.
Органист собора, Морис Грин, был хорошим другом
Генделя, и когда Гендель - а это случалось нередко
- хотел поиграть на органе, Грин обслуживал меха.
После подобного музицирования Гендель с Грином и
членами церковного хора часто заворачивал в
находившуюся по соседству корчму под названием
"Королева Анна".
31 октября 1724
года: новый оперный сезон открывается написанным
летом "Тамерланом". Произведение имело
сногсшибательный успех. Особенно выделяли
музыкально-драматическое совершенство
последнего действия. С успехом "Тамерлана"
"Артаксеркс" Ариости (премьера - 1
декабря) конкурировать не мог; тем более не
мог соперничать Ариости с личным успехом
Генделя, так как после провала "Артаксеркса"
2 января 1725 года был возобновлен "Юлий
Цезарь", прошедший десять раз. Этот сезон был
целиком за Генделем: в то время как
"Тамерлан" и "Юлий Цезарь" собирают
переполненный зал, Гендель пишет одну из лучших
своих опер, "Роделинду". (Дата ее окончания: 20
января 1725 года). Премьера произведения
состоялась 13 февраля, и в течение сезона
оно было включено в программу четырнадцать раз, а
в следующем сезоне опера была возобновлена. В
противоположность этому опера Ариости
"Дарий" (премьера - 10 апреля)
основательно провалилась. Этой оперой Ариости на
время простился с Лондоном - Академия несколько
лет не давала ему заказов.
В это время Гендель
переселяется на Брук-стрит, где будет жить до
конца своей жизни. Находящаяся возле
Хановер-сквер Брук-стрит относилась в то время к
церковному поселку св. Мартина (Филдского); из
книги записей квартирной платы, ведшейся с
декабря 1723 года по 11 июня 1724, выясняется, что
Гендель заплатил 20 фунтов, и это говорит о том,
что он переселился сюда где-то в начале года;
затем, до конца жизни, он платил 35 фунтов в
полгода. (Дом № 57 на Брук-стрит, в котором жил
Гендель, в несколько измененном виде существует
и сейчас; номер дома в XIX веке был изменен на 25-й).
В этот период стало
привычным переделывать популярные оперные арии
в церковные песнопения. Среди первых примеров -
одна из арий "Роделинды": "благодаря"
некоему господину Пристону, ария, начинающаяся
словами "Dove sei, amato bene", превратилась в
церковное песнопение. Эта странная тенденция к
"оцерковливанию" прекратилась лишь в
сороковые годы; до тех пор в репертуар
англиканских соборов вошло еще немало арий
Генделя и других композиторов.
1725
Дела театра "Haymakret"
были очень плохи; успех имели только
произведения Генделя. Дирекция стала
экспериментировать с "пастиччо" - так была
поставлена опера "Эльпидия" ("Li Rivali
generosi") на текст Апостоло Зено, с музыкой Винчи и
других; связующие речитативы были написаны
Генделем (премьера состоялась 11 мая 1725
года, большого успеха произведение не имело).
В это время учеником
Генделя становится Дж. К. Смит (Шмидт)-младший,
которому тогда было около 13 лет.
В конце оперного сезона
Гендель хотел было опять съездить домой, в
Германию, но этому воспрепятствовали дела.
Поскольку Академия уволила и Бонончини, и
Ариости, Генделю одному нужно было выполнять
разнообразные обязанности "генерального
музыкального директора", что отнимало у него
ужасно много времени. На это он жалуется и в
письме от 11 июня, адресованном зятю; из
строк письма льется сыновняя любовь: "Я не могу
молчать, видя доброту, которую Вы проявляете по
отношению к моей престарелой матери, поддерживая
и утешая ее; за это я выражаю Вам мою покорнейшую
благодарность. Вы хорошо знаете, насколько меня
интересует все, связанное с Нею, и поэтому можете
судить, насколько я обязан Вам".
Несмотря на то что
отношения между Оперой и Бонончини нарушились,
стареющий итальянский музыкант продолжал жить в
Лондоне благодаря милости семьи Мальборо. И хотя
оперы его не исполнялись, борьба между ним и
Генделем - хотя бы среди сторонников обоих - все
еще не закончилась. Об этом свидетельствует
эпиграмма Джона Байрома, быстро
распространившаяся по всей Англии:
"Some say, compar'd to Bononcini,
That Mynheer Handel's but a Ninny;
Others aver, that he to Handel
Is scarcely fit to hold a Candle:
Strange all this Difference should be
Twist Tweedle-dum and Tweedle-dee!"
("Некоторые говорят, что по сравнению с Бонончини господин Гендель просто болван; другие утверждают, что перед Генделем Бонончини едва ли способен держать свечу. Какое странное это различие: один - собака, другой - пес").
Летний
"мертвый сезон" был заполнен тем, что
делались попытки привести в порядок
неустойчивое экономическое положение Оперы.
Ведь в начале следующего сезона Куццони вряд ли
сможет выступать:
"Миссис Сандони (бывшая
синьора Куццони) лежит после родов с дочкой; ее
очень печалит, что родился не мальчик... Когда ее
уложили в постель, она пела арию „La Speranza" из
"Оттона"..." (Из письма миссис Пендэрвес к
младшей сестре от 22 августа 1725 года).
Таким образом, Опере нужно было заботиться о
замене. Очень кстати одна из крупнейших оперных
звезд века, Фаустина Бордони, наконец
согласилась заключить контракт. Об этом пишется
в газете "Дэйли джернэл" от 31 августа:
"Мы слышали, что Королевская Академия музыки
заключила для театра "Haymarket" контракт с
одной знаменитой певицей, которая за 2500 фунтов
зимой переедет к нам из Италии". Похожую
новость сообщает и "Лондонский журнал" от 4
сентября, но пока из контракта ничего не
получается: Фаустина приедет в Лондон лишь в мае
1726 года, и не за 2500 фунтов, а только за 2000.
Довольно беспристрастную
и живую картину лондонской оперной жизни рисует
в своем письме от 7 сентября 1725 года
Рива: "Музыка и певцы исполняемых в Англии опер
очень рафинированны, тем сквернее тексты. Наш
друг Ролли, которому, когда образовалась
Академия, доверили сочинение текстов, писал
действительно хорошие либретто, но затем он
разругался с директорами, и они наняли для этой
цели Хейма, виолончелиста-католика; Хейм - полный
дурак в литературе. Из оркестра он круто взлетел
на Парнас и в течение трех лет переписал - точнее,
испортил - старые либретто, которые были плохими
уже в оригинале. Капельмейстеры, пишущие музыку
опер, используют эти тексты, за исключением
нашего соотечественника Бонончини, который
всегда выписывает либретто, принадлежащие перу
учеников Гравины, из Рима. Если Ваш друг хочет
послать несколько либретто, ему нужно знать, что
в Англии не любят много речитативов, и должно
быть хотя бы тридцать арий и хотя бы один дуэт,
распределенные на три акта. Тема может быть
открытой, чувствительной, героической, римской,
греческой или даже персидской, но ни в коем
случае не готской или лангобардской. В этом и в
два последующих года нужно писать равноценные
роли для Куццони и Фаустины; мужская главная
роль, для Сенесино, должна быть героической; на
три другие мужские партии должно приходиться по
три арии - по одной в каждом действии. Дуэт должен
быть в конце второго действия, между двумя
женскими ариями. Если в сюжете имеются три
женские роли, это тоже подойдет, так как здесь
имеется и третья певица. Если герцогиня Мальборо,
дающая Бонончини 500 фунтов в год, согласится,
чтобы какое-либо произведение ее протеже было
исполнено в Академии, то это может быть только
"Андромаха", являющаяся ничем иным, как
переводом произведения Расина, но без смерти
Пирра. Текст этот отлично приспособлен для оперы.
Из всего этого Ваш друг может уяснить себе, какие
оперы нужны в Англии..."
(Бонончини действительно
использовал позже сюжет "Андромахи":
написанное в 1701 году либретто Сальви, которое
первоначально положил на музыку старший брат
Бонончини, Марк Антонио Бонончини; опера,
написанная на либретто, переработанное Н. Хеймом,
была поставлена под названием "Астианатт" в
мае 1727 года.)
11 сентября 1725
года (согласно тамошнему календарю - 24
сентября) умирает вторая жена Михаэльсена,
зятя Генделя.
В Германии все еще с
успехом исполняются произведения Генделя: в сентябре
в Гамбурге ставят "Тамерлана", а в ноябре
- "Юлия Цезаря".
1726
В то же время лондонская
Опера терпит полное фиаско: в ноябре она вновь
открывает свои двери, возобновлением
"пастиччо" "Эльпидия", однако на этот
сезон набирается всего 133 подписчика. Нужно было
срочно поставить в программу какое-либо новое
произведение. И произведением этим стало не что
иное, как вновь "Роделинда", которую
возобновляют 18 декабря и затем включают
в программу семь раз. Дата последнего
представления: 11 января 1726 года; 15-го
же января ставят новую оперу, "Элизу",
музыку которой - по крайней мере, частично -
написал Порпора. Опера не имеет успеха: ее играют
всего шесть раз. И опять лишь Гендель может
вызволить оперную труппу из беды: возобновляют
"Оттона" (5 февраля 1726 года), который
выдерживает десять представлений. Таким образом
удается протянуть до середины марта, когда
приходит очередь премьеры новой оперы Генделя,
"Сципиона" (дата завершения рукописи - 2
марта 1726 года, день премьеры - 12 марта),
которая до конца сезона выдерживает тринадцать
представлений. Увертюра к этой опере -
ре-мажорный марш - до сих пор хорошо известна в
Англии: до наших дней она является маршем
гвардейцев-пехотинцев. Более того, по традиции
считается, что Гендель вначале написал этот марш
для пехотинцев и только позже использовал в
опере. (Впоследствии марш получил место и в
"Опере нищих".)
Наконец посещаемость
лондонской Оперы пошла на подъем: прибывает
долгожданная Фаустина Бордони, с которой уже
несколько лет велись переговоры. Фаустина была
примерно одного возраста с Куццони, но намного
привлекательнее. Она обратила на себя внимание в
возрасте шестнадцати лет, затем выступала в
Неаполе и Флоренции. Оттуда она перешла в венскую
придворную Оперу, из которой ее переманила к себе
Королевская Академия музыки. Лондонскую
аристократическую публику привлекало и то, что
Фаустина - в противоположность замужней Куццони -
в то время была еще незамужней. Замуж она вышла
только в 1730 году, за выдающегося композитора
Хассе.
Война
Фаустины с Куццони
(1726-1727)
С прибытием
Фаустины начинается ее единоборство с Куццони.
Гендель поступает хитро: для новой оперы он
выбирает тему, связанную с Александром
Македонским, и тем самым обеспечивает обеим
певицам равноценные роли - роли жен Александра
Россаны и Лизауры. Он оказался также способен на
следующее композиторское достижение: написал
для обеих певиц равное число арий, причем таких, в
которых каждая из них могла блеснуть своими
главными достоинствами, а также сочинил
двухголосный речитатив, в котором обе женщины
одновременно выражают оттенки своих чувств
любви и ревности. Дуэты же композитор излагает
таким образом, что ведущая роль принадлежит
попеременно партиям обеих звезд.
5 мая 1726 года.
"Александр" имеет колоссальный успех: в
течение месяца его включили в программу
четырнадцать раз. Конечно, немалая заслуга в этом
и отличного состава исполнителей: в то время вряд
ли был в Европе еще один музыкальный театр, в
котором ведущие партии исполняло бы такое трио
певцов, как Куццони - Фаустина - Сенесино. С этого
момента началась конкуренция между двумя
певицами, но еще сильнее было соперничество
между сторонниками двух "соловьев".
Завсегдатаи Оперы начали настоящую войну уже на
первых представлениях: сторонники Куццони не
могли стерпеть, чтобы их любимицу "перепела"
какая-то новоявленная певица.
И вновь завязывается
борьба: после того как Гендель "выбил из
седла" Бонончини, посетители Оперы, за
отсутствием состязания композиторов, начали
сражение за интересы певиц. Состязание их - в
нормальных границах, - возможно, было бы уместным,
ведь обе певицы пели одинаково хорошо, различие
между ними проявлялось скорее в диапазоне: голос
Куццони был определенно сопрановым по характеру,
Фаустина же обладала более низким голосом -
меццо-сопрано. Во всех источниках того времени
подчеркивается, что техническая подготовка
Куццони и Фаустины была первоклассной, обе они
орнаментировали свои партии очень разнообразно
и красиво. "Врожденная способность Куццони к
трелям позволяла ей петь так, что казалось, будто
в орнаментике она не сталкивается ни с какими
трудностями... в кантабиле арий она никогда не
упускала случая обогатить кантилену изящными
украшениями, хотя и добавляла к ней очень мало
звуков. Трели ее были совершенными" (Бёрни). А
Фаустина Бордони "открыла новый способ пения;
колоратуры ее были настолько чистыми и настолько
быстрыми, что все, кто когда-либо слышал ее, не
могли скрыть восхищения. Выдержанные звуки у нее
были продолжительнее, чем у других, благодаря
тому, что она незаметно брала дыхание. Ее
морденты и трели были мощными и быстрыми,
интонирование - совершенным" (Бёрни).
Итак, оперный сезон
закончился сенсацией - соперничеством двух певиц
и, естественно, представлениями
"Александра" Генделя. Кстати, опера эта
почти сразу же ставится в Гамбурге; в августе,
едва была издана ее партитура, директор
гамбургской Оперы немедленно заказал ее, и в ноябре
произведение - с некоторыми изменениями - уже
играли на сцене.
Следующий сезон начался
очень трудно, со значительным опозданием.
Соперничество двух певиц вызвало серьезные
проблемы, а их огромные гонорары основательно
поколебали финансовый фонд Оперы. Сенесино,
отошедший на второй план из-за конкуренции
Куццони и Фаустины, летом 1726 года
сказался больным и заявил, что для лечения ему
нужно выехать на континент. Он не вернулся до
самого рождества. Ввиду этого дирекция вынуждена
была заключить договор с итальянскими
комедиантами, которые начиная с конца сентября
1726 года - и по очень низким ценам - двенадцать раз
развлекали почтенную публику.
1727
Настоящий оперный сезон
начался лишь 7 января 1727 года. По этому
случаю поставили оперу "Лючио Веро" Ариости,
без особого, впрочем, успеха. Именно поэтому уже 31
января нужно было включить в программу
новое произведение Генделя, "Адмета",
который имел значительно больший успех: всего за
этот сезон он был поставлен девятнадцать раз.
И тогда в головах
директоров Оперы родилась мысль: если
увлекающаяся спортом английская
аристократическая публика любит "матчи"
между певицами, почему бы не возобновить
соперничество композиторов? Об этом сообщает
"Флаинг пост" в номере от 4 февраля
1727 года: "Директора Королевской Академии
музыки постановили, что после отличной оперы
господина Генделя, которую исполняют в настоящее
время, оперу напишет синьор Аттилио [Ариости], а
следующую - синьор Бонончини. Таким образом,
поскольку театр может похвалиться наличием
лучших голосов и инструментов Европы, сейчас
город может порадоваться тому, что будут и три
различных музыкальных стиля..."
Из большого состязания,
однако, не вышло ничего: вскоре в Опере
разразился такой скандал, который повлек за
собой преобразование всей английской оперной
жизни.
20 февраля 1727
года. Между тем Гендель получает английское
гражданство: его ходатайство удовлетворяет
вначале нижняя палата парламента, а затем и
палата лордов.
Уже ранней весной
1727 года в Лондоне распространились всевозможные
памфлеты, сатиры и вирши, отображающие различные
оперные происшествия. Из них становится
известно, что сторонники обеих певиц устраивают
на представлениях все большие скандалы: одни
освистывают "противника", приверженцы же
другой звезды провоцируют бурю аплодисментов, и
вследствие этого спектакли теряют свою
художественную ценность.
По решению дирекции Оперы
Бонончини получает заказ на написание новой
оперы. Премьера нового произведения,
"Астианатта", состоялась 6 мая.
Фаустина пела партию
Эрмиона, Куццони - Андромахи. Сторонники двух
артисток сделали представление невыносимым;
ненависть разгорелась и между певицами;
кончилось все это тем, что на представлении
"Астианатта", состоявшемся 6 июня
1727 года, разразился скандал, притом в присутствии
супруги принца Уэльского. В газете "Британский
журнал" от 10 июня можно прочесть
следующее: "В прошлый вторник в Опере
произошли большие беспорядки, которые были
вызваны сторонниками двух знаменитых соперниц -
Куццони и Фаустины. Борьба началась с того, что на
одной стороне свистели, на другой - аплодировали;
позже все это дополнилось кошачьим концертом и
другими непристойностями; и хотя на спектакле
присутствовала принцесса Каролина, грубость
противостоящих сторон никак нельзя было
укротить". О том, что случилось на самом деле, в
некоторой степени дает представление анонимный
(приписываемый д-ру Арбатноту), появившийся в
этом же месяце памфлет. Название брошюры: "В
Сент-Джеймсе освободился черт, или Полный и
достоверный отчет об ужасной и кровавой битве,
происшедшей между мадам Фаустиной и мадам
Куццони; далее, о пылкой ссоре между синьором
Боски и синьором Пальмерини, а также о том, как
получил насморк Сенесино, собирающийся покинуть
Оперу, чтобы в будущем петь псалмы в ораториях
Хенли".
Далее мы приводим
важнейшие фрагменты десятистраничной брошюры,
выпустив тесно не связанные с происшедшим места.
"Двое людей схожих
профессий лишь в редких случаях терпят друг
друга или же не терпят никогда. Изо дня в день мы
наблюдаем ссоры, которые происходят между
дамами, торгующими макрелью возле Лондон-бриджа,
а также между нимфами, которые громко
выкрикивают цены на баранину в районе Стрэнда и
Ковент-Гардена. Но кто бы мог подумать, что эта
зараза проникнет и в наш оперный театр и станет
возможным, что две певицы сорвут друг с дружки
чепцы, к немалому ужасу директоров, которые (да
будет милосерден к ним Господь!) уже и до этого,
сделали достаточно много для сохранения мира и
покоя между ними. Я остерегаюсь сказать, кто из
них был нападающей стороной, ведь если бы я
сказал это, то лишился бы дружбы массы
благородных и влиятельных людей, тех, кто с таким
рвением натравливает обе стороны друг на друга;
ведь сейчас дело обстоит не так, как раньше, - то
есть, принадлежите Вы к англиканской церкви или к
иноверцам, к вигам или тори, находитесь ли на
стороне двора или народа, - а следующим образом:
принадлежите ли Вы к партии Фаустины илу Куццони,
Генделя или Бонончини - вот в чем сегодня вопрос.
Что касается меня, то я стою на твердых позициях и
говорю; правды нет ни на чьей стороне, ведь это
стыд - две так хорошо воспитанные дамы обзывают
друг друга ведьмами и курвами, осыпают друг друга
проклятьями и дерутся, как уличные потаскушки.
Были уже у нас певицы, более того, и итальянские
певицы, но такого до сих пор еще не происходило.
Вспомним только о Маргерите и Тосто: они не
выносили друг друга и обе были весьма чванливы,
однако между ними дело никогда не доходило до
рукоприкладства. Более того, как мне известно из
достоверных источников, обе, несмотря на то что
они смертельно ненавидели друг друга, настолько
придерживались хороших манер, что при прощании
обнимались и целовались. Так и должно быть; это
было модно, красиво и может служить примером для
подражания. Затем были здесь Пилотти и Изабелла,
они вели себя чрезвычайно достойно, деликатно,
как горлицы, посещали друг друга и вместе пили
чай. Так же вели себя Дурастанти и Робинсон. - И
сейчас я сделаю следующее неавторитетное
предложение; принимая во внимание, что нынешних
певиц нельзя помирить добром, лучший выход из
положения - устроить между ними дуэль в
фехтовальном зале Стока или Фигга; по этому
случаю можно открыть подписку, и храбрейшая из
двух женщин получила бы весь доход. Общество
будет радо еще больше, если секундантами
выступят Боски и Пальмерини; было бы уместно
также, чтобы, перед тем как на помост взойдут две
дамы, немного поборолись два альта-кастрата,
Сенесино и Бальди. Граф Виенна был бы
привратником, а Хейдеггер положил бы в карман
деньги. - Все мы льем слезы: так неожиданно
кончился оперный сезон. Подписчики угрожают
выходом из дела. Этот хаос в конце концов
приведет к краху Оперы, и тогда прощай все
грандиозное, захватывающее и
высокопрофессиональное! Сенесино тоже не может
больше выносить, что им пренебрегают и что вокруг
женщин поднимается такой шум; он осуждает
директоров, проклинает всю Оперу, недооценивает
композиторов и молится дьяволу, чтобы тот
прибрал к рукам весь город. Он ведет себя как
безумец..."
11 июня 1727 года.
Оперный сезон из-за ссоры двух певиц неожиданно
завершился. Но он закончился бы и без этого, так
как вскоре после скандального спектакля король
Георг I, находившийся, по своему обыкновению, в
Германии, умер по дороге в Оснабрюк, а во время
траура оперные спектакли все равно бы не
проводились.
Поучительная публичная
драка Фаустины и Куццони вызвала, конечно, море
памфлетов и брошюр. Самым забавным среди них
является, пожалуй, тот, в котором события,
происшедшие в Опере, подаются в форме фарса. Фарс,
написанный рифмованным ямбом и снабженный едкой
сатирой, приписывают Колли Сибберу, однако
произведение появилось без имени автора, и в июле
1727 года злорадная публика могла уже читать его
напечатанным, под названием "Контр-Темпс, или
Королевы-соперницы". Действующие лица
следующие: Ф-с-на, королева Болоньи; К-ц-ни,
герцогиня Моденская; Х-д-р, главный священник
Академии раздора; Г-д-ль, профессор гармонии в
Академии; С-с-но, руководитель хора; М-н-о, первый
скрипач королевы Болоньи, настраивающий тело Ее
Величества; С-д-ни, бассо континуо и казначей
герцогини Моденской; хор вельмож и простофиль,
под кошачий концерт. Под псевдонимами с
пропусками букв нетрудно узнать знаменитых и
печально известных служащих лондонской Оперы.
(М-н-о - Манро, один из главных руководителей клаки
Фаустины.) Действие с грубым юмором реально
воспроизводит недавно случившийся скандал.
Хейдеггер пробует утихомирить противников:
"Внушающие трепет королева и герцогиня, привет
вам! Мы собрались с тем, чтобы уладить сложную
проблему... С прекрасной Фаустиной мы лишимся
всех кавалеров, герцоги же должны будут умереть,
если нас покинет дорогая Куццони". На что
Гендель: "И саксонец не будет больше
сочинять". В качестве посредника выступает и
Сенесино, но напрасно - каждая из звезд желает
сохранить первенство за собой. Их слова
подкрепляет кошачий концерт хора. Куццони:
"Глупая мерзавка! Хвалишься тем, чем была; так
плачут заплесневелые девственницы: когда-то мы
были красивыми! Слишком долго держала ты в руках
вожжи империи: оставь свою службу, ты уже стара и
принадлежишь прошлому, беспомощная королевская
бездельница". (Из этой тирады выясняется, что
Куццони была, вероятно, на несколько лет моложе
Фаустины.) Далее Куццони говорит о том, что она
приводит в движение души, Фаустина же способна
привести в движение лишь тела. Реплика Фаустины и
следующая затем словесная дуэль уводят в
совершенно непристойную область, где Фаустина,
кстати, чувствует себя как дома. Вслед за этим
певицы вцепляются друг другу в волосы. Манро,
вождь клаки Фаустины, и Сандони, муж Куццони,
пробуют разнять дерущихся; Гендель же мудро
говорит следующее: "Мне кажется, самое лучшее,
если мы оставим их бороться до полного
изнеможения; вы только подливаете масла в огонь,
желая обуздать их гнев. Когда они устанут, их
буйство затихнет само собой". Драка все
усиливается, посредники стараются расположиться
"вне линии огня", все прячутся, за
исключением Генделя, который - как говорится в
сценической ремарке - "хотел бы как можно
скорее видеть схватку оконченной и потому
распаляет женщин ударами в литавры".
Согласно сценарию,
победительницей из драки выходит Куццони, а
Фаустина скрывается. В конце концов Сенесино,
который сейчас уже смело вылезает "из-за
алтаря собора Академии", исполняет роль
резонера и делает выводы из схватки.
Куццонисты и фаустинисты
воюют и дальше, но уже не в оперном театре,
закрывшем свои двери, а на страницах брошюр и
памфлетов.
Упадок Оперы
(1727-1728)
С вступлением
на престол Георга II материальное положение
Генделя полностью укрепилось, даже при том, что
он вообще не сочинял больше опер. Новый
властитель подтвердил получаемые прежде
Генделем от королевы Анны и короля Георга I
годовые ренты размером по 200 фунтов каждая и,
кроме того, назначил Генделя официальным
учителем музыки принцесс, с годовым жалованьем
также в 200 фунтов.
30 сентября 1727
года был открыт театр, исполнялся возобновленный
"Адмет" Генделя, всего прошедший шесть раз. И
хотя новый оперный сезон, несмотря на большие
трудности, все же начался, Королевская Академия
музыки почти агонизировала. Существенные
музыкальные мероприятия проводились в это время
не в Опере, а в Вестминстерском аббатстве, где
готовились к коронации нового короля.
16 сентября 1727
года. "Норвич меркюри" отмечает: "Король
поручил господину Генделю, знаменитому оперному
композитору, написание коронационного антема,
который в ходе большой церемонии будут петь в
Вестминстерском аббатстве". Однако на
коронации (11 октября) пели не один, а
четыре антема Генделя, среди них часто
исполняемый и до сих пор "Zadok the priest"
("Пастор Зэдок"). О блеске празднества и
размерах исполнительского аппарата дает
представление отчет о генеральной репетиции,
опубликованный в "Норвич газетт": "Вчера [6
октября] в Вестминстерском аббатстве
состоялась репетиция коронационных антемов,
сочиненных знаменитым господином Генделем; в
исполнении, в соразмерном разделении,
участвовали 40 певцов и около 160 скрипачей,
трубачей, гобоистов, литавристов и исполнителей
на басовых инструментах, далее, орган,
возведенный за алтарем. Как музыка, так и
исполнители были с симпатией встречены
публикой".
День рождения короля (30
октября) был отмечен большим придворным
балом, на котором исполнялись и написанные
Генделем по этому случаю менуэты.
Несмотря на занятость
официальными делами, Гендель хочет спасти Оперу.
На этот раз он выбирает такое либретто, которое,
возможно, больше интересует английскую публику:
тема "Ричарда I" уходит корнями в английскую
историю. Премьера оперы состоялась 11 ноября
1727 года, в течение сезона она выдержала
одиннадцать представлений. Так как в опере пели и
Куццони, и Фаустина, без бурных сцен не обошлось и
на этот раз.
22 ноября 1727 года.
Этот день упоминается в первом дошедшем до нас
достоверном источнике, в котором говорится о том,
что произведения Генделя исполнялись и в других
городах. В Бристоле в этот день (день св. Цецилии)
в программу богослужения кафедрального собора
были включены "Утрехтский Те Deum" и один из
антемов; вечером же, в рамках одного
концерта-бенефиса "будет исполняться
множество увертюр и концертов, сочиненных
великим м-ром Генделем... а также опера
"Сципион", пастораль "Ацис и Галатея" и
много популярных песен из одной оратории
Генделя" ("Ферли'с Бристоль джернэл"). -
В день св. Цецилии не было
недостатка в хорошей музыке и в Лондоне: в
большом зале ресторана "Корона и якорь"
выступили самые знаменитые артисты, и среди них,
конечно, Сенесино, Фаустина и Куццони,
исполнявшие в основном оперные арии. Информацию
об этом можно почерпнуть в письме миссис
Пендэрвес от 25 ноября, из которого,
однако, можно узнать и другие факты: "Я
сомневаюсь, что Опера переживет зиму: она бьется
в предсмертных судорогах; подписка прекратилась,
и никто не хочет ее возобновлять; директора
постоянно ссорятся и находятся в таком разладе,
что я просто удивляюсь, как до сих пор они не
разорились; Сенесино зимой уезжает и, по-моему,
Фаустина тоже - уже из этого ты можешь догадаться,
что гармония вышла из моды".
1728
Гендель пробует привлечь
публику: в конце года возобновляют
"Александра", но он проходит всего два раза;
в начале 1728 года возобновляют и "Радамиста",
но тоже безуспешно.
17 февраля 1728
года. Гендель сочинил новые оперы. В этот день
впервые исполняют "Кира" ("Сироэ"),
который имеет относительный успех и исполняется
восемнадцать раз, затем, 30 апреля,
проходит премьера другой новой оперы -
"Птолемей". Опера эта, однако, выдерживает
всего семь представлений. Во всех этих
произведениях выступает "великое трио":
Сенесино - Фаустина - Куццони, что опять приводит
к мелким или крупным ссорам в зрительном зале.
Королевская Академия
приближается к своему краху. Кроме внутренних
бед на театр обрушивается и мощная, фатальная
атака извне.
29 января 1728 года.
В театре "Lincoln's Inn Fields" - месте развлечений
буржуазии и малоимущих слоев, куда временами
забредала, привлеченная хорошими программами, и
"благородная публика" - состоялась премьера
"Оперы нищих" ("Beggar's Opera"). Это была
музыкальная сатира, текст которой написал Джон
Гэй, а музыку составил из народных и других
популярных песен д-р Пепуш. Либретто выводит на
оперные подмостки таких героев, которые - мягко
выражаясь - были очень непривычны, особенно для
английских театров: в опере говорится о ворах,
убийцах, нищих, укрывателях, грабителях,
потаскухах, то есть о пользующихся самой дурной
славой слоях общества; но вместе с тем в
произведении с едкой иронией высмеиваются
обычаи английской аристократии и подвергаются
основательной издевке жесткие установки
итальянской оперы. Необычайно мастерски
написанная сатира произвела неотразимое
впечатление: в течение ряда лет ее включали в
программу девяносто раз! В первом сезоне доход от
32 представлений составил 5351 фунт и 15 шиллингов.
Единственной частью в произведении, написанной
самим Пепушем, была увертюра: нормативная
"оперная увертюра" с медленным вступлением
и фугированным быстрым разделом. В прологе оперы
нищий и директор театра беседуют о том, что
нравится публике; в эпилоге эти же действующие
лица приходят к выводу, что произведение нужно
заканчивать таким "licto fine" (happy end), как в
модных операх. Д-р Пепуш обладал хорошим юмором:
поскольку одной из мишеней "Оперы нищих"
была как раз итальянская опера, он использовал в
ее музыке и наиболее популярные фрагменты из
опер, в том числе и ставший знаменитым и широко
распространенным марш из "Ринальдо" - в
сцене бандитов. (Прочную популярность "Оперы
нищих" характеризует то, что с 1728 года до конца
XIX века она выдержала ни много ни мало двадцать
изданий. Этим был заложен фундамент жанра: после
"Оперы нищих" английские сцены заполонил
целый ряд "опер-баллад", в которых также
часто использовались популярные произведения
Генделя.)
7 июня 1728 года.
Необыкновенный успех "Оперы нищих", с одной
стороны, подорвал основы итальянской оперы, с
другой - отнял у нее аристократическую публику.
Последний сезон Королевской Академии закончился
представлением "Адмета". Правда, оперу
включили затем в программу еще один раз, но из-за
болезни Фаустины спектакль не состоялся. Этим
летом труппа распалась; певцы позже устроились в
два оперных театра Венеции. 5 июня
заседал совет директоров и проводилось общее
собрание Оперы, "для того чтобы взвесить
возможности, при помощи которых можно покрыть
долги Академии и заплатить исполнителям,
поставщикам и другим лицам: далее, определить
судьбу декораций, костюмов и т. д. в том случае,
если деятельность Оперы не может быть
продолжена. - Р. S. Просим присутствия всех
подписчиков, так как решения будут приниматься
большинством голосов".
Это был конец Оперы.
Правда, делалось еще несколько неудачных попыток
спасти ее: избрали новый совет директоров,
который должен был заседать в ноябре, а затем
январе, но так и не провел ни одного заседания.
Королевская Академия с
момента своего основания (апрель 1720 года)
и до позорного краха просуществовала девять
сезонов. За это время было дано 487 представлений,
на 245 из них исполнялись произведения Генделя, на
108 - Бонончини, произведения Ариости ставились 55
раз, на остальных 79 представлениях исполнялись
произведения других авторов.
По всей вероятности, крах
Академии ничуть не поколебал материального
положения Генделя. Об этом свидетельствует
сохранившаяся книга счетов Английского банка, в
которой 5 июня сделана запись о том, что
Гендель купил 500-фунтовую облигацию Южноморской
компании, затем, 2 и 27 июля, вложил в эти
облигации соответственно 250 и 150 фунтов.
Новое
оперное начинание
(1729-1732)
1729
Несмотря на провал и
финансовый крах Академии, Гендель не теряет
надежды на то, что с хорошей труппой и хорошими
операми ему удастся вернуть расположение
колеблющейся публики. Со своими сбережениями он
входит в товарищество с Хейдеггером, тем самым
Хейдеггером, который - в настоящий момент, после
краха Академии - является съемщиком здания
театра. Гендель якобы вложил в это сомнительное
предприятие все свои сбережения, 10 000 фунтов.
Симпатизирующий Генделю и опере король обещает в
перспективе "подписку" в 1000 фунтов. Первым
делом Генделя было создать новую труппу: ему
нужно было прослушать новых, неизвестных певцов,
и для этого он едет на континент. О результатах
первой его поездки Ролли сообщает проживающему в
Венеции Сенесино следующее: "Человек [Гендель]
вернулся, он переполнен сейчас похвалами в адрес
Фаринелли и громко превозносит его. Партии двух
примадонн по-прежнему ненавидят друг друга и
осторожничают; каждая из сторон хочет добиться
своей правды, так что Опера, возможно, вновь
встанет на ноги; решено позвать обеих дам назад.
Человек - мой хороший друг - отнюдь не хочет этого,
но поскольку у дам есть две партии, для моего
друга Сенесино остается только один, уже
решенный вопрос - Сенесино нужно быть первым
певцом". Все это, конечно, только сплетни,
намного реальнее письмо Ролли к Сенесино от 25
января 1729 года: "Его [Генделя] новые планы
получили поддержку при дворе... Гендель будет
получать 1000 фунтов в год за музыку, независимо от
того, будет ли он сочинять ее сам или найдет
кого-нибудь другого. Подписка составит 15 гиней в
год на одно лицо, думают, что этого будет
достаточно. На оплату певцов выделяют в общей
сложности 4000 фунтов: двое из них получат по 1000
фунтов плюс бенефис и т. д. Гендель скоро
отправится в Италию, где выберет певцов. С ним
поедут также трое доверенных лиц от подписчиков,
чтобы проэкзаменовать певцов и т. д. Это новый
порядок. Рива уже заранее страдает от него, так
как видит уже, какие неблагоприятные ветры дуют
сейчас в сторону Бонончини. Итак, Вы можете
сказать Фаустине, что наш дорогой крошка Гендель
едет в Италию, но не за ней". Через несколько
дней, 4 февраля, Ролли вновь пишет
Сенесино: "...Новая генделей-деггерианская"
система получила право на жизнь... Состоялось
собрание и обсудило ее. Присутствовали немногие:
среди подписчиков всего лишь шестеро-семеро;
другие же не захотели подписаться, а третьи
говорят, что подождут, так как не знают, какие
будут певцы... Единогласно было решено, что
костюмы и декорации Академии новые директора
могут взять в пользование на пять лет. Гендель
сегодня уезжает; за десять дней до этого Хейм
послал официальным певцам в Италию циркуляр, для
того чтобы они объявили о новых планах и прибытии
Генделя... Рива сердит, так как видит, что
Бонончини остался с носом лишь из-за своей
гордыни, а также потому, что сейчас уже есть
главный композитор, от которого впредь все будут
зависеть".
Итак, Гендель едет в
Италию, где не только внимательно исследует
способности новых певцов, но и слушает новые
оперы, в том числе произведения Порпоры, Винчи,
Хассе и Перголези, а также знакомится с либретто
нового, приобретающего все большую популярность
либреттиста, - Метастазио. На обратном пути он
изыскивает возможность посетить Галле. В июне он
прибывает в родной город, где находит свою мать
ослепшей и парализованной. Это была их последняя
встреча: через полтора года мать Генделя умирает
в возрасте восьмидесяти лет. О пребывании
Генделя в Галле узнал и Бах, который очень хотел
познакомиться со своим соотечественником,
приобретшим огромную известность. Однако Бах в
это время лежал больной в Лейпциге и поэтому
послал курьером в Галле своего 19-летнего сына
Вильгельма Фридемана. То, что Гендель не принял
приглашения в Лейпциг, можно объяснить плохим
состоянием его матери.
В конце июля 1729
года Гендель возвращается в Лондон. "Дэйли
джернэл" в номере от 2 июля сообщает
своим читателям следующее: "Господин Гендель,
который как раз вернулся из Италии, заключил
контракты для Итальянской оперы со следующими
лицами. Синьор Бернакки, которого считают лучшим
певцом Италии. Синьора Мериги, дама очень изящной
внешности, отличная актриса и очень хорошая
певица, голос ее - тенор-алътино [!]. Синьора
Страда, обладающая очень красивым сопрано, очень
интересная личность. Синьор Аннибале Пио Фабри,
великолепный тенор красивого тембра. Его жена,
отлично играющая мужские роли. Синьора Бартольди
[Бертолли], обладающая красивым сопрано, хорошая
актриса, как в мужских, так и в женских ролях. Один
бас из Гамбурга, поскольку в Италии не нашли баса,
заслуживающего контракта".
Газета дает довольно
хорошую информацию и ошибается лишь в нескольких
местах. Голос Бертолли был меццо-сопрано, под
"тенором-альтино" следует подразумевать
контральто.
Предназначенная для
вознаграждения певцов сумма в 4000 фунтов была
поделена следующим образом: Бернакки,
сопранист-кастрат, - он в качестве новичка пел в
Лондоне уже в 1717 году, в "Ринальдо", - получил
1200 фунтов, Мериги - 800 фунтов. Страда - 600, Фабри - 500,
Бертолли - 450, а гамбургский бас И. Г. Римшнейдер -
300 фунтов; оставшиеся 150 фунтов получила,
по-видимому, жена Фабри, которая практически
почти не участвовала в жизни Оперы.
Об этих событиях живущего
в Вене Риву информирует Ролли (6 ноября
1729 года): "Если бы все были так довольны
труппой, как королевская семья, тогда можно было
бы сказать, что такой оперы не было со времен
Адама и Евы, которые распевали гимны Мильтона в
садах Эдема. Говорят, что в Страде соединяются
быстрота Фаустины и все очарование Куццони, и так
далее обо всех певцах. Потом будет видно, как
пойдут дела. Как говорится в английской
пословице, "пудинг можно попробовать, съев
его". Правда и то, что упомянутая певица,
обладающая лучшим голосом и лучшей интонацией,
является копией Фаустины, но без присущих той
грациозности и огня. Мериги поет интеллигентно,
Бернакки просто превосходно, остальных я пока не
слышал. Роли еще не распределены. Есть здесь одна
девочка из Рима (Бертолли), которая получила
всего 450 фунтов, - говорят, красивая, но я еще не
видел ее. Бедняжка, после расходов на дорогу и
жизнь она не сможет увезти домой и десяти
гиней..."
"Роли еще не
распределены" - здесь речь идет о
распределении ролей в новой опере Генделя,
"Лотарио". Опера была закончена 16 ноября
1729 года и поставлена 2 декабря в старом
здании, которое с тех пор получило название
Королевского театра.
На одной из репетиций
"Лотарио" присутствовала миссис Пендэрвес,
преданный друг Генделя и "знаток оперы". Об
этой репетиции она рассказывает в письме от 29
ноября своей младшей сестре Энн Грэнвилл:
"Бернакки обладает голосом большого
диапазона, мягким и чистым, но не таким сладким,
как у Сенесино; внешность его тоже не настолько
приятна... Фабри - тенор, красивый, чистый и
определенный, но, боюсь, недостаточно сильный для
сцены: он поет благородно, не делает гримас и
имеет необыкновенно подходящие манеры. Это самый
большой мастер среди тех, кто пел на сцене. Третий
- бас, очень хороший, светлого тембра и без всяких
шероховатостей. Примадонной является Ла Страда,
голос ее красив во всех регистрах без исключения,
но она имеет очень плохую внешность и ужасно
гримасничает. Следующая женщина - Мериги, голос
ее не слишком плох, но и не слишком хорош, у нее
высокий рост, грациозная фигура и терпимое лицо;
ей около сорока, поет она легко и приятно.
Последняя - Бертолли, у которой нет ни голоса, ни
слуха, ни хороших манер, но зато она совершенная
красавица, как Клеопатра, - настолько прекрасна и
хорошо сложена; у нее чудесные зубы, и когда поет,
на губах ее всегда играет улыбка, что делает ее
необычайно хорошенькой; по-моему, она училась
петь перед зеркалом, так как лицо ее никогда не
искажается". Миссис Пендэрвес
охарактеризовала певцов необыкновенно метко.
Имеющая дурную внешность Страда скоро получила
прозвище: все называли ее не иначе как
"свиньей"; красавица же Бертолли через
несколько лет стала любовницей принца Уэльского.
"Лотарио" не имел
особого успеха: он был исполнен десять раз. Даже
миссис Пендэрвес в письме от 6 декабря
1729 года, после того как извещает сестру о
несчастье, постигшем их общего друга, пишет: "..
.неизвестно, что послужило причиной того, что
опера эта действительно не обладает теми
достоинствами, которыми обычно обладают
произведения господина Генделя, но я еще ни разу
в жизни не была так недовольна, как в этот
вечер".
Ролли в своем отчете,
посланном в Вену Риве, излагает все это гораздо
более желчно (11 декабря 1729 года):
"Девять дней назад
впервые показали "Лотарио". Я пошел на него
только в прошлый понедельник, то есть на третье
представление. Все считают "Лотарио" очень
плохой оперой. На первом представлении Бернакки
вообще не понравился, однако на втором он изменил
свои приемы и снискал успех. Его внешность и
голос не нравятся, хуже, чем у Сенесино, однако
большая известность его как артиста принуждает к
молчанию даже тех, кто не находит в нем ничего,
достойного одобрения. Правда и то, что у него есть
только одна ария, в которой он может блеснуть...
Страда очень нравится, и Альто [Гендель] говорит,
что она поет лучше тех двух, которые оставили нас,
потому что одна из них никогда ему не нравилась,
другую же он хочет наконец забыть. Правда, что
Страда обладает сопрано поразительной силы, но
как далеко ей до Куццони! В этом мы сходимся с
Бонончини, который был со мной в Опере. Фабри имел
большой успех, он пел по-настоящему хорошо.
Поверили бы Вы, что тенор может иметь такой успех
в Англии? Мериги действительно отличная актриса,
и это всеобщее мнение о ней. Есть здесь еще некая
Бертолли, девушка из Рима, которая исполняет
мужские роли. О, дорогой Рива, если бы Вы видели,
как она потеет под своим панцирем, - я уверен, что
Вы по-своему, по-моденски тут же влюбились бы в
нее! Она очень хороша собой! Есть здесь также один
гамбургский бас, голос которого скорее
натуральное контральто, но ни в коем случае не
бас. Он мило распевает на горле и в нос,
итальянские слова произносит на немецкий лад, а
играет так, как поросенок-сосунок, и больше всего
похож на лакея. Можно сказать, он великолепен!
Сейчас будет поставлен в программу "Юлий
Цезарь ", так как публика быстро начинает
редеть. По-моему, скоро над нашим гордым Медведем
[Генделем] разразится буря. Не всякая фасоль
пригодна для базара, особенно так плохо
сваренная, как эта первая порция. Хейдеггер
получил много похвал за костюмы и декорации, хотя
бы в этом он никогда не опускается до
посредственности..."
1730
Информация Ролли была
верной: "Юлий Цезарь" действительно попал в
программу нового театра. Он был возобновлен 17
января 1730 года и исполнялся одиннадцать раз,
вплоть до тех пор, пока Гендель не закончил свою
новую оперу, "Партенопу". Произведение,
впервые исполненное 24 февраля 1730 года,
не имело никакого успеха и в течение сезона было
исполнено всего семь раз. Сейчас же театр пробует
поправить свои дела с помощью поставленного 4
апреля "пастиччо" "Ормизда". Его
смогли, правда, исполнить в этом сезоне
тринадцать раз, но мнение о нем было, в общем-то,
очень плохое. Миссис Пендэрвес 4 апреля
пишет сестре: "Опера умрет, к моему большому
огорчению. Вчера я была на репетиции новой оперы:
музыка ее составлена из арий различных
итальянских опер. Но она слишком тяжела по
сравнению с музыкой господина Генделя..."
Однако театр взял на себя
ответственность: нужно давать спектакли. Поэтому
19 мая возобновляют "Птолемея" и до
конца сезона исполняют семь раз.
Летом Гендель ведет
большую переписку: он просит посредничества
посла во Флоренции Фрэнсиса Колмэна, чтобы вновь
заключить контракт с Сенесино. Собственно
говоря, Гендель нуждался и в певицах, однако из
этого ничего не вышло. Сенесино, по условиям
нового контракта, получил гонорар размером в 1400
гиней в год.
3 ноября 1730 года.
Открылся новый оперный сезон. Вначале
возобновили "Сципиона" Генделя, с мелкими
изменениями по сравнению с оригинальной версией.
Сенесино пел свою старую партию, остальные
исполнители были, конечно, другие. В ноябре опера
была показана шесть раз, затем настала очередь
возобновить "Партенопу", которая в декабре и
январе прошла семь раз.
В декабре
Генделя постигло большое горе: 16-го
числа (по немецкому календарю - 27-го)
умерла его мать. Композитор не мог в разгар
сезона поехать на похороны, он только послал
домой в Галле деньги на расходы по пышному
погребению. На эти деньги - согласно обычаям того
времени - была издана 28-страничная брошюра с
надгробной речью И. Г. Франкке.
1731
В январе в
программу снова была включена одна
опера-"пастиччо", под названием
"Венцеслав"; благодаря ей удалось протянуть
до постановки нового произведения Генделя -
законченного 16 января 1731 года
"Пора". Впервые исполненная 2 февраля
опера имела успех благодаря не только хорошей
музыке, но и тому, что в основу ее было положено
новаторское, нешаблонное либретто,
принадлежащее перу нового короля либреттистов,
Метастазио. В течение сезона "Пор" был
представлен семнадцать раз и затем
возобновлялся еще четыре сезона.
27 февраля в
соборе св. Павла с благотворительной целью
исполнялись "Утрехтский Те Deum" и два
"Коронационных антема" Генделя. На
генеральной репетиции и во время исполнения было
собрано 718 фунтов, 11 шиллингов и 4 пенни. А 26
марта - в качестве бенефиса тенора Рокетти -
впервые публично исполнили написанную еще в 1720
году для Кэнонса "маску" "Ацис и
Галатея". Рокетти и все певцы, участвовавшие в
представлении, были членами труппы театра
"Lincoln's Inn Fields".
Счастливая звезда
Генделя находится на восходе: наряду с успешным
спектаклем "Пор" он может возобновить и свою
первую, имевшую большой успех лондонскую оперу -
"Ринальдо" (6 апреля 1731 года; шесть
спектаклей), а затем и "Роделинду" (4 мая
1731 года; восемь спектаклей). В "Дэйли курэнт"
после объявления, сообщающего о представлении
"Роделинды" 22 мая, можно прочесть
следующее: "Сегодня продюсеры Оперы
заканчивают цикл из пятидесяти представлений, за
который они взялись в этом сезоне. Но поскольку в
прошлом году они не были способны обеспечить
столько же представлений, то сейчас включили в
программу еще два: 25-го, во вторник, и 29-го,
в субботу; в эти дни нынешние и прошлогодние
подписчики получат билеты бесплатно..."
В это время Гендель уже
единолично, без конкурентов, господствовал в
оперной жизни. Его великий соперник, Бонончини,
как раз в этом году был вынужден совершенно
отойти от дел, к тому же при весьма неприятных
обстоятельствах. Это произошло следующим
образом: один из членов Академии старинной
музыки заказал из Венеции том мадригалов Антонио
Лотти, изданный в 1705 году. В этом томе находился
пятиголосный мадригал "In una siepe ombrosa", который
настолько понравился членам общества, что они
решили его исполнить. Но на концерте разразился
большой скандал: часть публики до последнего
звука узнала в мадригале ту композицию, которую
Бонончини несколько лет назад выдал за свою.
Академия начала по этому поводу переписку с
Лотти и получила бесспорные доказательства его
авторства. Таким образом, Бонончини был уличен в
плагиате, вследствие чего лишился милостей
поддерживавших его аристократов, и в 1733 году ему,
к своему стыду, пришлось покинуть Лондон.
Сезон Королевского
театра 1731-32 года начинается возобновлениями опер
Генделя. Вначале трижды исполняют
"Тамерлана", затем вновь приходит очередь
"Пора", который был показан также три раза.
За этим последовали восемь представлений
"Адмета". На представлении этой оперы,
состоявшемся 20 декабря, присутствовала
королевская чета, а также принц Уэльский и три
старшие принцессы.
1732
Состав певцов театра
отчасти поменялся: ушли Мериги, Коммано и Фабри,
их место заняли Кампиоли (кастрат-альт),
Монтаньяна и Пиначчи.
15 января 1732 года.
Впервые исполняется новое произведение Генделя,
"Эций". Опера, написанная на либретто
Метастазио, выдерживает всего пять
представлений, но по крайней мере на четырех из
них присутствовал король. Вследствие провала
нужно было срочно поставить новое произведение;
и на этот раз выбор пал на "Юлия Цезаря", его
сыграли в феврале четыре раза. 15
февраля опять была поставлена новая опера,
"Созарм", в некоторой степени спасшая театр
от беды: ее смогли включить в программу
одиннадцать раз. В дневнике Висконта Персивэла
мы находим следующую запись от 22 февраля:
"Сегодня я пошел на оперу "Созарм".
написанную Генделем и имеющую в городе большой
успех, и заслуженно, так как это одна из лучших
опер, какую я когда-либо слышал".
23 февраля 1732
года. Генделю в день его сорокасемилетия
преподносят приятный сюрприз: в большом зале
ресторана "Корона и якорь" перед
приглашенной публикой исполняют написанную в
Кэнонсе "маску" "Хэмэн и Мордекэ", на
этот раз под названием "Эсфирь". Бернарду
Гейтсу, руководителю детского хора королевской
капеллы, каким-то образом удалось достать
партитуру произведения, и он исполнил его в
качестве сюрприза ко дню рождения с английскими
певцами и в сопровождении любительского
оркестра "Филармоник Сосайти". Имевший
большой успех концерт был затем повторен 1 и 3
марта. Эти частного характера концерты
вызвали такой интерес, что 20 апреля
"Эсфирь" пришлось исполнить публично, в
большом зале находящегося на Вилларс-стрит
"Йорк-Билдингса".
20 апреля
"маска" была исполнена без ведома и
разрешения Генделя. Он сразу же ухватился за
возможность популяризации произведения: 2
мая оно было сыграно на английском языке в
Королевском театре, но не со слабыми английскими
певцами, как это было в "Йорк-Билдингсе", а -
хотя бы отчасти - с итальянскими артистами. Роль
Агасфера пел Сенесино, Эсфири - Страда, роль
Мордекэ досталась барышне Бертолли, а роль Хэмэн
- Монтаньяне. В малых ролях отличились трое
английских певцов. Это был первый случай, когда
произведение Генделя подобного рода было
названо в объявлении ораторией. Публичное
исполнение - как и раньше - не имело сценического
действия, но состоялось на сцене. По этому случаю
Гендель немного переработал произведение.
Большой интерес публики
нужно было использовать, и Гендель - в
построенном между тем "Новом хэймаркетском
театре" - 6 мая исполняет "Ациса и
Галатею", согласно напечатанному в "Дэйли
пост" объявлению, "с большими хорами,
декорациями, механизмами и другими
приспособлениями; это первый случай, когда мисс
Арн, исполняющая роль Галатеи, выступит на
сцене". Висконт Персивэл в этот же день делает
запись в своем дневнике: "Сегодня вечером я
пошел на ораторию Генделя. Присутствовала
королевская семья, зал был полон".
17 мая исполнение
"Ациса и Галатеи" было повторено. Между
двумя концертами Гендель купил 700-фунтовую
облигацию. 13-го и 20-го числа
вновь была исполнена "Эсфирь", в присутствии
наследника престола и трех принцесс; до конца мая
эта оратория была включена в программу в общей
сложности шесть раз и всегда проходила с
огромным успехом. 10 июня снова
исполняют "Ациса". В июне Гендель
продал облигации Южноморской компании и 2
августа поместил в депозит Английского банка 2300
фунтов наличными...
Воодушевленный успехами
Генделя и находящийся в трудном положении
Бонончини также пробует предпринять что-либо
подобное: в самом конце сезона, 24 июня,
за отсутствием короля "по повелению принцессы
Каролины" он дает концерт в "новом театре"
(в присутствии королевы и трех принцесс), который,
однако, не имеет успеха.
Летний, "мертвый" с
точки зрения оперного дела сезон - это время
реорганизаций, увольнений и заключения новых
контрактов. На новый сезон, начинающийся 4
ноября 1732 года, в театре остаются всего пять
итальянских певцов: Страда, Сенесино, Бертолли,
Монтаньяна и новое меццо-сопрано, Челесте
Джисмонди, которая стала известна в Лондоне как
Челестина.
|