Музыкальная эстетика средневековья и Возрождения

© "Музыкальная эстетика западноевропейского средневековья и Возрождения" М.: "Музыка", 1966
© Составление текстов и общая вступительная статья В. П. Шестакова

СРЕДНИЕ ВЕКА
Теоретики музыки

Иоанн Коттон
XI - начало XII века

        О жизни Иоанна Коттона известно, что он был монахом Афлигемского монастыря под Брюсселем. По другим источникам, он родился я жил в Англии. Иоанн Коттон выступил как непосредственный последователь Гвидо из Ареццо. Как и Гвидо, он уделял значительное внимание вопросу об эмоциональном значении музыки, настоятельно требовал от музыкантов соответствия пополнения характеру исполняемого. Особое место в его трактате занимает вопрос о правилах сочинения музыки, о принципах двухголосного песнопения. Иоанну Коттону принадлежит замечательная попытка обосновать принцип свободы творчества. В соответствии с этим принципом он убеждал композиторов сочинять не только "песнопения, предназначенные для церковной службы", но и "новые" мелодии, на слова поэтов. Таким образом, Иоанн Коттон был одним из первых средневековых писателей, кто высказался за независимость композитора от тесных рамок церковной музыки.

Музыка

        Глава II. Какова польза от знания музыки, и в чем разница между музыкантом и певцом. В настоящее время считается целесообразным достигать пользы, которую дает знание музыки, кратким способом.
        В самом деле, чем усерднее кто-либо займется музыкой, тем лучше он поймет пользу этого искусства. Музыка - одно из тех семи искусств, которые называются свободными; искусство это врожденно, так же как и другие; поэтому мы видим, что жонглеры и скоморохи, не получившие решительно никакого образования, иногда сочиняют сладкозвучные песни. Но музыка, так же как и грамматика, диалектика и остальные искусства, носит, если она не изложена письменно и не освещена правилами и примерами, неопределенный и смутный характер. Это так. Знать ее, однако, следует, ибо это искусство должно считаться далеко не последним среди искусств; в особенности же музыка необходима клирикам, но и для всех, кто бы ею ни занимался, она полезна и приятна. В самом деле, всякий, кто стал бы над нею неустанно трудиться и непрерывно и неутомимо ей обучаться, мог бы извлечь из этого тот результат, что умел бы судить о качестве песнопения, городское ли оно или простонародное, правильно ли оно или неправильно, умел бы исправлять неправильное и сочинять новое. Поэтому, бесспорно, очень похвален, весьма полезен, отнюдь не заслуживает презрения труд, положенный на изучение музыки, раз он делает постигшего это искусство способным судить о сочиненном песнопении, исправлять ошибочно изложенное, сочинять новое. Не следует также умалчивать о том, что между музыкантом и певцом разница немалая; в то время как музыкант в отношении искусства всегда поступает правильно, певец зачастую держится правильного пути только по привычке, [полученной от практики]. С кем поэтому можно лучше сравнить певца, как не с пьяницей, который хотя и попадает домой, но совершенно не знает, по какой улице возвращается. Ведь и мельничное колесо издает кое-когда нестройный скрип, хотя поступает в этом отношении, конечно, бессознательно; на то она и вещь неодушевленная.
        Гвидо в своем "Микрологе" прекрасно говорит об этом в следующих словах: "Велико различие между музыкантом и певцом: первые высказывают, вторые знают, что дает музыка, а тот, кто делает то, чего не понимает, скотом именуется".
        Глава III. Откуда произошло название музыки, кем и каким образом она была изобретена. Слово "музыка", как некоторые хотят утверждать, происходит от музы, некоего музыкального инструмента, звучащего довольно стройно и приятно.
        Но давайте рассмотрим, каким образом и под чьим влиянием музыка получила название от музы. Муза, как было сказано выше, - это некий музыкальный инструмент, превосходящий, как мы сказали, все инструменты, так как она содержит в себе силу и звучание всех инструментов: ведь она звучит от человеческого дыхания, как тибия, издает звуки от движений руки, как фиала, раздувается мехами, как орган. Поэтому-то слово "муза" происходит от греческого птега, т. е. середина, так как, подобно тому как где-то на середине сходятся различные отрезки, так и в музе соединяются инструменты многих видов. Следовательно, есть основание в том, что слово "музыка" произошло от главной своей части.
        Также некоторые говорят, что музыка получила название от муз на том основании, что, по мнению древних, они в совершенстве владели этим искусством и к ним обращались с мольбой о ниспослании опытности в музыкальном искусстве. Поэтому и считается, что это слово произошло от аро toi masthai, т. е. От мольбы к музам.
        Некоторые производят слово "музыка" от modusiса, т. е. от модуляции (modulatione), другие - от моисика, т. е. названия воды, которая называется "моис" (moys).
        Некоторые же считают, что ее название происходит от слова "mundica", т. е. от воспевания вселенной и неба. А если кто-нибудь знает лучше о происхождении слова "музыка", ему мы нисколько не завидуем, так как сказал апостол Павел: "Святой дух оделяет избранных, кого захочет".
        По словам Моисея, творцом этого искусства был Иубал. Некоторые же считают, что это искусство изобрел фиванец Лин, другие - что Амфион, третьи - что Орфей. Но греки, которых, по словам Горация, "музыка вдохновляла говорить стройно", хотят думать иначе, чем мы. Они утверждают, что изобретателем этого искусства был некий самосский философ, по имени Пифагор. Говорят, это был муж, выдающийся своей мудростью, непобедимый в красноречии, обладающий чрезвычайно острым умом. Считается, что он открыл музыку с помощью довольно тонкого наблюдения. Однажды, совершая прогулку, он проходил мимо мастерской и, как это обычно бывает, услышал доносящиеся оттуда звуки молотков. В течение некоторого времени он довольно внимательно прислушивался и затем все более и более стал наслаждаться разнообразными звуками. Тогда, будучи человеком умным, он понял, что в этом и заключается сила музыкального искусства. Без промедления зайдя в мастерскую, он начал более тщательно рассматривать молотки и мало-помалу с помощью хитроумных выводов установил семь разных звуков, а также и их созвучия (об этом более подробно мы будем говорить впоследствии). Так этот выдающийся муж первый открыл до сих пор бесформенную музыку, неизвестную в Греции; он записал ее и обработал. Сведения же о ней впоследствии доведены были до латинян Боэцием и другими людьми, знакомыми с греческой литературой.
        Глава IV. Сколько существует инструментов, издающих музыкальные звуки. Следует знать, что существует два вида инструментов, издающих всякого рода звуки: естественные инструменты и искусственные.
        Естественные в свою очередь делятся на относящиеся к мировой [музыке] (mundanum) и к человеческой. По мнению философов, мировая [музыка] - это родственные диссонансы небесных сфер, что в более узком смысле зовется гармонией. Естественным человеческим инструментом я называю пустоты в гортани, которые называются артериями. Ведь они естественным образом приспособлены к тому, чтобы вбирать воздух и отдавать обратно, отчего и рождается естественный звук. Вследствие этого некоторые имеют обыкновение называть их связками, как, например, Пруденций в "Психомахии": "Разрушенные связки пересеченного горла не дают выйти злой душе".
        Искусственный инструмент тот, который способен издавать звук не природным путем, а с помощью искусства.
        Естественный звук бывает расчлененным или нерасчлененным. Расчлененный - это такой звук, который содержит в себе некоторые созвучия. Нерасчлененный - такой, в котором нельзя различить созвучий (consonantia), как, например, в человеческом смехе или рыдании, в лае собак и рычании львов. Подобным же образом и в искусственном звуке можно различить расчлененный и нерасчлененный звук. Ведь та фистула, с помощью которой ловят птиц, и даже горшок, обтянутый пергаментом, с которым обычно играют дети, издают нерасчлененный звук. Но в самбуке, в фидии, в кимвалах и органе можно хорошо и отчетливо различить разнообразные созвучия. Следовательно, тот звук, который мы назвали нерасчлененным, не имеет никакого отношения к музыке, и только лишь один расчлененный звук, который называется фтонгом [гласным звучащим] в собственном смысле этого слова, относится к области музыки. Ведь музыка есть не что иное, как согласованное движение звуков.
        Это мнение мы приводим в особенности для того, чтобы возразить невеждам и исправить заблуждение тех, которые по глупости считают любой звук музыкой.
        К этому нужно прибавить, что в музыке существуют три рода мелодий: энгармоническая, диатоническая и хроматическая. Первой не пользуются из-за большой трудности, последней - из-за излишней неустойчивости, в употреблении же - средняя.
        Глава XV. Почему невежество глупцов часто искажает пение. Почему они [глупцы] не в состоянии спеть то или иное песнопение этого рода в надлежащем движении? Происходит ли это по вине певцов или песнопения так уже были впервые выпущены композитором, мы определить не беремся. Одно, впрочем, нам известно самым достоверным образом - это то, что песнопение очень часто искажается по вине каких-то невежд, что искаженных песнопений и теперь уже наберется больше, чем мы можем перечислить. В действительности воля автора выпустила их в свет не в том виде, в каком их теперь поют в церквах. Неумелые голоса людей исказили правильно переданные автором движения его души и искаженное сделали непоправимым от постоянного употребления, так что даже самый дурной обычай считается уже правильным и соблюдается. Между тем, бывают случаи, когда неопытные певцы, утомленные скучным пением, понижают то, что следовало повысить, но еще чаще, побужденные дерзостью, они незаконно повышают то, что следовало петь ниже.
        Глава XVI. О том, что различным людям нравятся различные тона. Так как мы уже показали на многочисленных примерах, каким образом варьируются тропы и как они искажаются неумелыми певцами, то, по-видимому, следует присоединить к этому рассуждение об их качестве, а именно о том, что различным людям нравится различное. Как не все едят одинаковую пищу, но одному нравится более острая, другому - более легкая, так, конечно, один и тот же звук неодинаково ласкает слух всех. Одним нравится суровая и торжественная поступь в музыке, других захватывает сдержанная торжественность, третьих привлекает суровое и как бы недовольное звучание, четвертым приятен ласкающий звук, на пятых производят впечатление умеренная веселость и внезапное падение к концу, слух шестых ласкает голос, в котором слышны слезы, седьмые охотно слушают звуки шутовских плясок, восьмые любят благопристойное и в некотором роде громкое пение.
        Поэтому в сочинении музыки осторожный музыкант должен быть настолько предусмотрительным, чтобы самым надлежащим образом пользоваться таким тоном в музыке, который, по его мнению, более всего доставляет удовольствие тем, кому он желает понравиться. И никому не должны казаться удивительными наши слова о том, что различным людям нравится различное, так как самой природой заложено в людях то, что не все имеют одни и те же чувства и желания. Поэтому часто случается так, что, когда звучит пение, одним оно кажется очень приятным, а другие считают его неблагозвучным и даже вообще нескладным. По крайней мере я сам вспоминаю, что, когда я спел в присутствии некоторых людей несколько песен, один превозносил это до небес, а другим это совершенно не понравилось.
        Однако тона имеют специальные и отличающиеся друг от друга особенности звуков и притом такие, что прилежному музыканту и опытному певцу они, сверх того, сами дают представление о себе. Ведь подобно тому как какой-нибудь человек, сведущий в нравах и обычаях различных народов, видит, к какой национальности принадлежит человек, и искусно различает их, говоря: "Это - грек, это - германец, это - испанец, а это - галл", - так и музыкант не только по одному названию, но только услыхав какую-либо гармонию, тотчас узнает, какого она тона. Хотя иногда в некоторых случаях в этом ошибаются. Ведь иногда не только в начале, но даже и в середине какого-нибудь тона он [музыкант] пользуется таким движением, которому, однако, противоречит в конце.
        Глава XVII. О возможностях музыки и о тех, кто впервые стал ею пользоваться в римской церкви. Не стоит обходить молчанием то обстоятельство, что музыкальное пение обладает большой силой воздействия на души слушателей: ведь оно ласкает слух, поднимает дух, воодушевляет воинов на свершение воинских подвигов, призывает назад пошатнувшихся в вере и отчаявшихся, дает силу путникам, обезоруживает злодеев, смягчает людей разгневанных, дает радость в печали и заботах, прекращает раздоры, полагает конец суетным помыслам, усмиряет гнев безумцев. В книге царств говорится о царе Сауле, что Давид своим пением в сопровождении кифары отогнал демона, обуревавшего его, но тем не менее, лишь только прекратил он пение, мучение возобновилось. Также говорят, что один безумный человек был избавлен от безумия пением врача Асклепиада. Вспоминают и о Пифагоре, который музыкальной мелодией удержал некоего юношу, слишком преданного наслаждениям, от чрезмерных проявлений страсти. Далее. Музыка имеет различные возможности: ведь подобно тому как ты сможешь с помощью одного вида пения побудить кого-нибудь к разнузданности, таким же образом ты сможешь с помощью другого вида пения привести его к раскаянию. Об опыте подобного рода над одним юношей рассказывает Гвидо.
        Итак, раз музыка имеет столь большую силу воздействия на души людей, она с полным основанием и была принята святой церковью. Сначала музыка была введена в обиход римской церкви святым мучеником Игнатием, а также первосвященником, святым Амвросием Миланским. Вслед за ними святейший папа Григорий, как говорят, под влиянием внушения святого духа сочинил песнопение и отдал его римской церкви, чтобы с его помощью в течение всего года совершать божественную службу. О том, что пение должно прославлять бога, немало говорится в "Ветхом завете". Ведь мы читаем в книге Исхода, что после потопления фараона Моисей и дети Израиля возносили песнь господу. Но и псалмист, весьма сведущий в этом искусстве, пел хвалу господу на декахорде и побуждал нас присоединиться к пению, говоря: "Пойте господу новую песнь, хвала ему в святой церкви". И он желал, чтобы в прославлении бога мы пользовались не только естественным звуком голоса, - ведь он убеждал возносить хвалу господу и с помощью инструментов музыкального искусства, сделанных руками. Он говорил: "Хвалите господа и звуком трубы, и псалтерием, и кифарой, и тимпаном, и хором, и на струнах, и органом". И так как одобрение этой науки можно найти в Ветхом завете, и так как столь религиозные мужи освятили ее в церкви, и, наконец, так как она обладает, как было сказано, столь действенной силой воздействия на души людей, у какого здравомыслящего человека может она вызвать чувство неудовольствия? И кто из любознательных людей не займется ею со всем старанием?
        Однако в святой церкви пользуются не только святыми песнопениями, предназначенными для церковной службы, о которых было сказано, но незадолго до нашего времени жили некоторые сочинители песнопений, и я не вижу, чтобы что-нибудь запретило и нам сочинять песнопения. Но хотя новые мелодии в настоящее время и не являются необходимыми, однако мы могли бы упражнять наши способности в повторении ритмов и заупокойных стихов, сочиненных поэтами. И так как в свою очередь мы стремимся к свободе сочинения музыки и предоставляем ее, то, по-видимому, нам следует преподать советы сочинения песнопений.
        Глава XVIII. Советы о сочинении музыки. Прежде всего мы предлагаем тот совет сочинения, чтобы музыка была разнообразна в соответствии со значением слов. Какой тон соответствует какому содержанию, это мы показали раньше, когда говорили о том, что различным людям нравится различное. Мы объяснили, что одному соответствует торжественность, другому - веселость, третьему - печаль. Подобно тому как поэту, желающему снискать похвалу, нужно стремиться к тому, чтобы его творение соответствовало словам и чтобы оно не выражало ничего, что не подходило бы к характеру судьбы того человека, которого он описывает, так и сочинителю мелодий, ищущему славы, нужно обращать внимание на то, чтобы, собственно, создать такое сочинение, чтобы было видно, что пение выражает нечто созвучное словам.
        Поэтому, если ты захочешь сочинить музыку по заказу молодых людей, пусть она будет по-юношески игривой; если же по заказу стариков, пусть она будет угрюмой и выражает суровость. Ведь подобно тому как, если сочинитель комедий придает старику черты юноши, а скупцу - черты расточительного человека, он подвергается осмеянию, как это сделал [Гораций] Флакк по поводу Плавта и Дорсена, так же может случиться и с сочинителем музыки, если он грустное содержание выразит в духе танца или веселое содержание - в печальном тоне. Следовательно, музыканту нужно следить, чтобы музыка имела ту меру, чтобы выражению горя соответствовали низкие тона, выражению радости - высокие.
        И это мы советуем не для того, чтобы так делалось во всех случаях, но говорим для того, чтобы всякий раз, как это делается, оно имело [соответствующую] окраску.
        По поводу сказанного мы можем привести некоторые примеры. Если в "Антифонах" по поводу воскресения господнего ясно видно повышение самого звука, то в тех же "Антифонах", в части "Царь же Давид", не только в словах, но и в самом пении звучит скорбь. И у авторов чаще всего скорбные части исполняются в гиполидийском ладу, так как он содержит в себе звучание скорби.
        Кроме того, жаждущему славы сочинителю музыки мы даем еще тот совет, чтобы он избежал ошибки повторения одной и той же невмы.
        Глава XXI. Какую пользу могут принести невмы, изобретенные Гвидо. Пусть читателя не очень волнует то, что мы в первой главе обременили его тем советом, чтобы он привыкал петь, пользуясь музыкальными невмами, но до сих пор не приступали к их изложению. Пусть он узнает, что мы сделали это не без основания. Если бы ранее он не умел петь по законам музыки, то не смог бы ни в какой мере понять примеры, приводимые по разным причинам здесь и там. Но почему были изобретены подобного рода невмы, об этом не следовало говорить в самом начале. А причину их изобретения и пользу их на основании вышесказанного можно было бы достаточно хорошо проверить на опыте: ведь так как в обычных невмах нельзя различить интервалов и пение, которое они выражают, невозможно основательно запомнить, поэтому в пение проникает очень много неточностей. Но эти [т. е. невмы Гвидо] отчетливо показывают все интервалы вплоть до того, что совершенно исключают ошибки и не позволяют забывать музыку, если она один раз была выучена как следует. Кто же не сможет увидеть большой их пользы? Но какая только ошибка не возникает на основании неправильных невм!
        В этом сочинении приводятся старые обозначения, и легко можно увидеть, какого рода знание дают эти запятые и наклонные линии. Ведь они располагаются точно по одной линии и с их (помощью нельзя выразить повышения и понижения звука. На основании этого получается, что каждый повышает или понижает такого рода невмы по своему усмотрению [...].
        Некоторые имеют обыкновение дополнять эти [т. е. старые] невмы некоторыми значками, которые, как это очевидно, не обучают, но вдвойне запутывают певца. Ведь так как в этих невмах нет никакой определенности, то буквы, написанные сверху, дают основание для еще больших сомнений, в особенности когда они представляют собой начало многочисленных слов с разными значениями и неизвестно, что они обозначают. Но если им и дается некоторое определенное обозначение, однако это не исключает окончательно сомнений, так как певец все же остается в неизвестности относительно характера усиления или ослабления [звука]. Ведь звук "c" является началом разных слов: cito [быстро], caute [осторожно], clamose [громко], так же как и "l" в словах: levia [легко], lеniter [спокойно], lascive [игриво], lugubriter [печально], а также и "s": sursum [вверх], suaviter [сладко], subito [внезапно], sustenta [сдержанно], similiter [подобным образом, также].
        Что же касается музыкальных и правильных невм, то мы коротко можем сказать, что музыкальная невма ведет певца настолько правильным и легким путем, что он не смог бы ошибиться, если бы даже и захотел.
        И после того как любой певец, будь он большим или незначительным, выучит от главного в хоре с помощью этих невм четыре истории или столько же обеден, он сможет без учителя выучить весь "Антифонарий" и "Градуал". А неправильные невмы, как было показано выше, порождают сомнения и ошибки и не могут принести певцу малейшей пользы. Если он выучит от учителя с их помощью весь "Градуал" и даже целое богослужение, он сумеет петь только то, что осталось у него в памяти. Итак, ясно: тот, кто любит подобные невмы, - любитель ошибок и неточностей; кого же привлекают музыкальные невмы, тот придерживается точного и правильного пути.
        Глава XXIII. О диафонии, или органе. Вкратце хочу теперь сказать о диафонии, чтобы и в этом отношении удовлетворить, насколько смогу, любопытство читателя.
        Диафония есть согласованное расхождение голосов, выполняемое по меньшей мере двумя певцами, так что один ведет основную мелодию, а другой искусно бродит по другим звукам; оба они в отдельные моменты сходятся в унисоне или октаве. Этот способ пения обычно называется органом, оттого что человеческий голос, умело расходясь [с основным], звучит похоже на инструмент, называемый органом. Слово "диафония" значит двойной голос или расхождение голосов.
        И прежде чем давать советы относительно диафонии, мы хотим в немногих словах слегка коснуться движения голосов, рассмотрение которых полезно для этого дела. Так как диафония [орган] осуществляется с помощью движения голосов, то введение этого [раздела] в этом месте полезно и не вызывает сомнения...
Приводится по изданию: MPL, t. 150.

Перевод Л. Годовиковой

вернуться к оглавлению