Музыкальная эстетика средневековья и Возрождения

© "Музыкальная эстетика западноевропейского средневековья и Возрождения" М.: "Музыка", 1966
© Составление текстов и общая вступительная статья В. П. Шестакова

СРЕДНИЕ ВЕКА
Теоретики музыки

Иоанн де Мурис
1290-1351 годы

        Предполагаемый автор анонимного музыкально-теоретического трактата "Speculum musicae". Вопрос о принадлежности трактата Иоанну де Мурису является спорным и до сих пор окончательно не разрешен. Целый ряд авторов (Мерсен, Руссо, Форкель, Куссемакер) приписывал его Иоанну де Мурису. Однако ни личность, ни национальность автора не были твердо установленными. Поэтому уже Риман предложил различать двух Иоаннов - Иоанна Муриса норманского, жившего в Оксфорде, и Иоанна Муриса французского (Жан де Мёр), жившего в Париже. В. Гроссман, издавший в 1924 году "Speculum musicae" на немецком и латинском языках, видит в его авторе норманского ученого. Однако ряд современных исследователей, в том числе Г. Бесселер, считает автором трактата французского философа и теолога Якова из Льежа (Jacobus de Leodio, Jasques de Liege, Jacobus Leodiensis). Неясным остается и время написания трактата. Некоторые относят его к 1321 году, некоторые - к 1330, а другие - к 1340-1360 годам.
        Как бы ни решался вопрос об авторе трактата, бесспорным остается факт об определенной идейной и стилистической общности этого трактата с рядом других, появившихся в первых десятилетиях XIV века. Среди них - "Summa musicae" (1319), "Musica speculativa" (1329).
        Автор или авторы этих трактатов выступают с полемикой против представителей музыки Ars nova, защищая средневековый идеал "чистой", грегорианской музыки. Автор "Speculum musicae" сетует по поводу широкого распространения народной, по его словам, "непристойной", "распущенной" музыки. Если раньше, говорит он, эта музыка звучала только в театрах и на площадях, то теперь она распространилась всюду, "ею заполнен весь мир".
        "Speculum musicae" представляет собой энциклопедию музыкальной науки (слово speculum - буквально "зеркало" - обычно употреблялось в средневековой литературе для обозначения сочинений энциклопедического характера). В нем получают обстоятельное изложение основные проблемы средневековой музыкальной теории - об интервалах, ладах, о происхождении и значении музыки, о музыкальных пропорциях, диссонансах и консонансах. При всем консерватизме и склонности к традиции автор "Speculum musicae" не мог обойти молчанием основные вопросы современной ему практики. Поэтому в трактате получило отражение острое противоречие между спекулятивной теорией и эмпирическими идеалами эпохи.

Зеркало музыки

        Гл. 3. Что такое музыкант. Музыкантом [называется] тот, кто владеет музыкой, подобно тому как арифметиком [называется] тот, кто владеет арифметикой, а судьей - тот, кто обладает справедливостью. И поскольку бывает два рода музыки, а именно - теоретическая и практическая, то в подлинном смысле слова музыкант-это тот, кто владеет теоретической музыкой, которая направляет практическую музыку и повелевает ею; тот же, кто владеет только практической музыкой и лишен умозрительной, не должен считаться музыкантом в собственном смысле слова, и поэтому он, согласно Боэцию, получает свое название не от музыки, а от музыкальных инструментов, которыми пользуется и с помощью которых служит музыке. Так, например, кифарист получает свое имя от кифары, трубач - от трубы, играющий на лире - от лиры, играющий на виоле - от виолы, органист - от органа, а прочие подобным же образом от различных других искусственных [artificialis] музыкальных инструментов. Те же, кто пользуется естественными инструментами [naturalis], благодаря которым образуются различные голоса, и умеет, пользуясь ими, создавать консонансы, но не знает музыкальных причин их, не умеет в достаточной степени различать их, не знает их свойств, числовых пропорций, [почему] эти лучше, те еще лучше и другие самые лучшие, почему одно - консонанс, другое - диссонанс, - такие называются певцами. Не умеющие же петь по причине слабого голоса или из-за отсутствия привычки, но знающие, однако, свойства консонансов и прочее, относящееся к теоретической музыке, не лишаются названия музыканта. Об этом Боэций в "Музыке" пишет таким образом: "Музыкант тот, кто приобретает знание пения при склонности разума не рабством труда, а силой умозрения". Боэций словно говорит: музыкантом в собственном смысле слова является тот, кто владеет музыкой умозрительной, а не тот, кто владеет музыкой практической и пребывает в рабстве практики; [музыкант] служит своим трудом умозрению, которое повелевает им и направляет его. Там же Боэций говорит о трех видах музыки: один относится к музыкальным инструментам, другой - к метрическим и поэтическим песням, третий рассуждает о них обоих и о каждом из них в отдельности. Два первых вида, согласно Боэцию, не имеют ничего общего с музыкальной наукой, ибо они служат, не содержат в себе никакого рассуждения и не причастны ему. Тот вид, например, который относится к инструментам, исчерпывается целиком в практике и труде, поскольку он к этому предназначается до конца; концом же практического знания является труд. Разве те, которые играют на кифаре и органе, не действуют руками, подобно тем, которые поют, пользуясь для этого естественными средствами...
        И второй вид музыкального искусства не заключается в умозрении и рассуждении; ведь поэт, как говорит Боэций, создает песню не через умозрение и рассуждение, но благодаря естественному инстинкту, а потому поэты не являются в собственном смысле музыкантами, подобно теоретикам. Ибо важнее музыка умозрительная, нежели практическая; однако тот, кто владеет музыкой практической, может называться музыкантом, но только с добавлением слова "практический"; тот же, кто владеет умозрительной музыкой, - музыкант в абсолютном смысле слова. У него имеется дар умозрения и собственного, соответствующего музыке суждения о мелодиях и ритмах, о формах кантилен, о консонансах, которые рождаются из смешения звуков, и об их пропорциях, и о том, какие консонансы какому роду людей и каким нравам их соответствуют. Ведь распущенная душа услаждается мелодиями более игривыми и, часто слушая те мелодии, которые ей нравятся, размягчается и укрощается, успокаивается и приводится в хорошее состояние, как бы ни была разгневана и взволнована; суровый ум радуется более суровым и более стремительным мелодиям. Ибо подобие радует, несходство же ненавистно. Таким образом, люди радуются мелодиям и консонансам, отвечающим их нравам...
        Глава 6. Об изобретателях музыки. Из теоретиков наиболее выдающихся был, по-видимому, Боэций. В музыке практической и чистой [plana] прославился Гвидо, монах, который изобрел новые ноты и фигуры и много писал о монохорде и ладах. Об измеренной [mensurata] музыке рассуждали многие, среди которых больше всего, по-видимому, прославились некто, назвавший себя в заглавии своей книги Аристотелем, и Франко-тевтонец. Они в своих сочинениях согласны между собой, но современные музыканты во многом от них отходят как в своих трактатах, так и в исполнении, в новых способах мензурации, фигурации и нотации [...].
        Глава 10. Первое разделение музыки. Согласно Боэцию, музыка разделяется на мировую, человеческую и инструментальную или сонорную, и все они рассуждают о предметах естественных. Мировая музыка рассуждает о простых телесных нетленных и тленных вещах, например о небесных телах и элементах, и о том, что с ними связано; она рассуждает и о микромире, т. е. о человеке, который среди всего созданного наиболее прославлен, совершенен и удивителен единством формы и материи, так как создан из нетленного и тленного. О таком удивительном единстве, в котором существуют удивительная связь и удивительное согласие, и о единых частях его - таких, как душа и тело, - трактует человеческая музыка. Инструментальная же музыка относится к звукам, которые в чувственно воспринимаемых музыкальных консонансах проявляют материю и воспроизводятся искусственными и естественными инструментами. К этим видам музыки может быть добавлен, по-видимому, еще один вид музыки, которая называется небесной или божественной.
        Глава 16. Первое деление инструментальной музыки. Инструментальная музыка делится на ровную [plana] и измеренную [mensurata]. Ровная музыка рассматривает число тонов, составляющих консонанс, Не обращая внимания на значение длительности, посредством которой измеряются тона. Отвлекаясь от значения длительности, она рассматривает и производит свойства консонансов чисто теоретически или практически... Таким образом, она рассуждает о том, что относится к истинно теоретической музыке. Она также учит петь, открывает основы пения. Она та, о которой писали в своих книгах Боэций и монах Гвидо. Но Боэций следовал больше умозрению, Гвидо - практике; ровная музыка создает музыканта для своей теории в такой же степени, как для практики - певца. Таким образом, те, кто желает быть музыкантами и певцами, должны изучать ее. Ее прежде всего должны изучать те, кто хочет знать музыку [теоретически]; практической ее части, т. е. умению петь, должны быть обучены прежде всего мальчики, так как те, которые долго выжидают, становятся неспособными и слишком грубыми для пения, хотя в остальном они остаются умными и хорошими клириками.
        Измеренная музыка дополняет музыку ровную, но она обращает внимание на длительность тонов, составляющих консонанс. Она учит дискантировать, пользуется тонами консонансов, одновременно произведенными, которым соответственно добавляет меру времени, так как тон не бывает без движения, движение же измеряется временем. Этот вид музыки необходим тем, кто совершает мензурованное пение в кондуктах, в органном пении, в мотетах, гокетах; они должны знать не только музыку практическую и грегорианскую, которая учит ровному пению, но не должны быть в неведении и в отношении природы консонансов, чтобы знать, какие ив них хорошие, какие лучшие, какие средние, а какие ничего не значат.
        Глава 17. Второе деление инструментальной музыки. В третьей книге "Этимологии" Исидор делит музыку на гармоническую, ритмическую и метрическую. Гармоническая различает высокие и низкие звуки. Ритмическая рассматривает соединение слов, т. е. хорошо или плохо связаны между собой их звуки, так, чтобы в них было хорошее или плохое благозвучие. По-видимому, она рассматривает некое созвучие слов, их силу и игру, и чаще всего в конце выражений, и если она не изучает качества времени в слогах выражений, т. е. долги эти слоги или краткие, так как это относится к области метрической музыки, то занимается количеством слогов. Метрическая музыка различает самым вероятным способом меру времени различных метров, т. е. дактилический, ямбический, хореямбический и другие метры, а метры получили свое название или от стоп, которыми они измеряются, или от материи, из которой они произведены, или от их изобретателей. Эти части музыки, поскольку они рассматривают звук и голос, объединяются в инструментальной или сонорной музыке, взятой теоретически или практически. Кто умеет не только практически, но и теоретически проводить различие между звуками высоким и низким, которые составляют тот или иной музыкальный консонанс, исследует то, что относится к его природе и его свойствам, и кто видит конечную цель в наслаждении [музыкой], тот теоретик в гармонической музыке; тот же, кто имеет как окончательное пользу, тот музыкант практический; подобным образом можно думать о ритмической и метрической музыке [...].
        Звук низкий или высокий, который является материей консонанса, образуется или естественными инструментами или искусственными. Если естественными, которыми образуется голос, то это гармоническая музыка, взятая специально; она состоит из звучания голосов и используется трагиками, комиками и другими и вообще всеми, согласно Исидору, которые поют собственным голосом. Отсюда происходит, что к этой музыке относится то, что у человека называется голосом. В этом же месте Исидор описывает голос и звук, касается некоторых различий голосов и звуков, о которых мы говорим ниже. Эта музыка, по-видимому, относится к любому пению, как к ровному [plana], так и к размеренному [mensurata], хотя, возможно, в древности пользовались размеренными напевами умеренно. Что же касается того вида музыки, который, как говорится, относится к комедиографам, трагикам и прочим поэтам, то о нем можно получить представление из того, что они на улицах и в театрах свои творения исполняли по чистой случайности на свой лад, так же как теперь какие-нибудь миряне поют истории в общественных местах и к ним применяют различные виды пения, согласно различию их историй и ритмов. Этот вид музыки отличается от метрической, о которой упоминалось раньше. Ибо к метрической музыке, по-видимому, относятся знание качеств и различий метров и стоп, умение соединить это согласно [учению] о тезисе и позиции и должным образом произносить и скандировать, а к гармонической, о которой мы говорим, относится такой вид пения, когда песни исполнялись на улицах перед народом комиками, трагиками и им подобными, их сочиняли случайно и не умели должным образом исполнять в театрах. Если низкий и высокий звуки воспроизводятся искусственными инструментами или инструменты издают звуки путем дыхания, как, например, трубы, тибии, свирели, органы и им подобные, - это относится к органической музыке. Если же инструменты звучат от прикосновения или удара, как, например, кифары, виолы, лиры, тимпаны, кимвалы, псалтерии и им подобные, - это ритмическая музыка, которая отличается от той, о которой говорили раньше. Она рассматривает соединения слов: хорошо ли, плохо ли они соединяются согласно должному благозвучию. Она производится ударом пальцев по струнам или другими инструментами, которые звучат от прикосновения или удара. Эти виды музыки могут быть сведены к тем трем, о которых упоминает Боэций в конце первой своей книги о музыке [...].
        Глава 18. Третье деление инструментальной музыки. На основании слов Боэция об инструментальной музыке можно добавить и другое деление: одна - скромная и простая музыка, другая - непристойная (lascivan), смешанная и сложная. Скромная музыка та, которая пользуется немногими и простыми тонами, созвучиями, инструментами и [видами] пения, а также немногими вариациями и соединениями звуков. Игривая же - непристойными и многими. О первой Платон сказал, что государство должно тщательно охранять такую музыку, которая была бы в высшей степени нравственна, разумно и честно соединена, проста и мужественна, не расслабляюща, не жестока, не разнообразна. Этот вид музыки, как говорит Боэций, спартанцы с большим старанием сохраняли вплоть до того времени, когда Гораций Креценсий стал обучать мальчиков музыкальному искусству. Долго сохранялся у древних этот вид музыки. И когда музыкант Тимофей Милетский добавил в кифаре одну струну к тем струнам, которыми раньше пользовались, и вследствие этого сделал музыку множественной и непристойной, он оскорбил спартанцев до такой степени, что его выслали из Спарты и издали эдикт, в котором, согласно Боэцию, причина его изгнания излагалась так.
        Создавая новое, он вызвал такое раздражение и негодование спартанцев, что, сочинив разнообразную музыку, развращал души мальчиков, которых он любил, и таким образом вредил им и отвлекал их от суровой добродетели. Ведь ту гармонию, которую он считал скромной, он преобразовал на хроматический лад, который мягче диатонического. Такова была у древних страсть к музыке, что они считали, что музыка прочно овладевает душами. Тогда, по словам Никомаха, более всего процветала простая и скромная музыка, так как пользовались четырьмя струнами в кифаре, а также четырьмя созвучиями: октавой, которая звучит в четырехструнной кифаре на крайней струне; квинтой, которая звучит на второй из крайних струн одновременно с третьей, смежной с ней с той или другой стороны; квартой, которая звучит на крайних струнах, непосредственно связанных между собой; и тоном, который звучит от удара по двум средним струнам, а на этих струнах не может возникнуть никакого диссонанса. Говорят, что изобретателем четырехструнной кифары был Меркурий и продолжалось это до Орфея, который такого рода музыку обогатил инструментами и сделал ее настолько приятной и привлекательной, что, говорят, с ее помощью всех привлекал к себе, о чем раньше было написано в первом "Правиле" музыки. Однако теперь эта простая и скромная музыка принята в немногих местах. В то время как в древности непристойная музыка звучала [только] на сцене, в театрах, теперь она распространяется почти повсюду и ею заполнен весь мир. Хотя она и может благодаря своим созвучиям играть известную роль в размеренном пении [cantus mensuratus], в органных дискантах, в кондуктах, в мотетах, гокетах и в песнях, однако певцы не боятся пользоваться ею и в ровном церковном пении во многих храмах. Ровное и простое пение переделывают в размеренное, так что простые певцы и не знают, что им петь, и не могут различить ровного пения.
        Такова музыка, которая больше прочих наук овладевает душами людей. Причину этого указывает Боэций, говоря: при изучении наук нет лучшего пути к сердцу, чем через уши; благодаря этому происходит то, что разнообразные и непристойные ритмы, дойдя до сердца, действуют на сознание и совершенствуются равным образом. Поэтому Боэцию приписывают слова о том, что, если души человека коснется музыка веселая, она делает его веселым; если грустная, то делает его грустным. [Ведь] бывают люди, дурно настроенные, любящие одиночество, меланхолики, которые не хотят слышать никакой другой музыки, кроме простой и печальной, и такого рода музыка, какой бы она ни была, не должна вызывать порицания, потому что она соответствует различным настроениям людей, но ее скорее нужно хвалить, так как на одних [людей] действует одно, на других - другое. Ведь лошади и олени различают голоса и звуки: лошади - звуки тимпанов и кимвалов, олени - лай собак, голоса охотников и охотничьих рогов.
        И сами собаки приходят в очень тревожное [буквально - грустное] состояние из-за слабости сознания и недостаточного развития мозга. Поэтому музыку чувственную надо запрещать и мальчикам, не из-за ее несовершенства, но из-за их юного возраста, благодаря которому они слишком восприимчивы к такого рода веселью и радости, не умеют себя сдерживать и в них господствуют чувственные страсти...
        Но то, что касается мальчиков, не распространяется на зрелых людей, которые слушают такого рода музыку весьма неохотно и избегают как недозволенную, хотя в ней, если придерживаться правил науки, нет порока. Ведь если всякая добродетель делает человека, обладающего ею, совершенным и дело его приносит благо, то и музыка - это добродетель, исходящая от интеллекта, и дело ее будет благим и совершенным тем более, чем совершеннее те качества, от которых она исходит. Ведь ты сможешь быть добродетельным не только из-за особенностей [своего] нрава, но и по заслугам, если обстоятельства сложатся должным образом, и да будет это без конца во славу божью!
        И по милости божьей музыкальные инструменты нашего времени гораздо более совершенны, чем те, которыми пользовались древние, когда господствовала эта простая и скромная музыка. Думаю, что и современные певцы гораздо более совершенны, чем те, которые были в древности. Что же касается значения практической музыки, то теоретическая музыка более надежна, прочна, совершенна, и, по-видимому, тот, кто отказывается от ее приобретений или сам по себе, или случайно, в результате этого склоняется к чему-нибудь недозволенному.
        Глава 19. Четвертое деление инструментальной музыки. В настоящее время инструментальная музыка делится на теоретическую и практическую, и [это деление] имеет каким-то образом отношение к одному и тому же, т. е. к числу звуков или численно измеренному звуку. Ведь если в какой-нибудь науке случается, что умозрительная (speculativum) и практическая части разъединены, следует, чтобы они в субъекте совпадали в материальном и количественном отношении. Ведь теоретическая [музыка] состоит в рассмотрении истинности того, что имеет отношение к этому роду музыки, а именно - [ее] начала, свойства, части; она исследует и доказывает положение относительно самого субъекта, на чем она останавливается, на чем в конце концов прекращается. Практическая же прекращается на самом действии. Здесь речь идет о том, чтобы уметь выражать гармонические звуки посредством естественных или искусственных инструментов. Первая [теоретическая] обращает внимание на душу и умозрительный интеллект, вторая [практическая] - на практический интеллект, тело и слух. Практическая музыка бывает двух видов: один из них - музыка смешанная (mixta), другой - ровная (plana). Смешанная - это та, которая не совсем лишена разума. Всякая теоретическая - это та, которая основывается на умозрении, которая ничего не говорит о действенном и преходящем, обращает (внимание лишь на умозрительный разум. Практическая же та, которая имеет отношение к практическому интеллекту; она пользуется практическим разумом, так же как имеет свои практические начала и свое понимание практики. Нет различия между интеллектами умозрительным и практическим как двумя потенциями, но назначения, действия и результаты одной и той же потенции различны. Практическая же музыка, по Боэцию, - это та, которая вообще лишена всякого разума и состоит только в практике, упражнении и действии, так что многие певцы поют только на основании практики и умеют воспроизводить созвучия; то же самое относится и к многочисленным музыкантам, играющим на инструментах.
        Однако мы не хотим настолько превозносить теоретическую музыку, чтобы слишком принизить практическую: ведь и она достойна похвалы, о чем мы говорили уже раньше, в "Похвале музыке". Ведь весьма достойны похвалы те положения, о которых здесь сказано. И если теоретическая музыка вообще есть нечто объективное, так как она делится на небесную, мировую, человеческую и инструментальную, то практическая вообще есть нечто субъективное, так как говорит о субъекте как о таковом. Ведь умозрительная музыка, какой бы она ни была, свойственна только существам, обладающим интеллектом; практическая же свойственна животным, птицам, пресмыкающимся и некоторым рыбам. Среди людей много практиков, теоретики же редки.
Приводится по изданию: W. Grossmann, Die einleitenden Kapitel des Speculum Musicae, Leipzig, 1924.

Перевод Н. Ревякиной, Л. Годовиковой

[Критика эстетики Ars nova]

        С каким лицом дерзают дискантировать и сочинять дисканты те, которые мало или ничего не знают о природе консонансов, которые в них различать не умеют, какие из них более или менее совершенные, какие не консонантны, какими шире надо пользоваться, в каких местах, и не знают многого того, чего искусство требует. Они поют неточно, наобум. Такие невежды не стыдятся петь в церкви! Если случайно окажутся в согласии с текстом, не знают, как это согласие продолжить, и тотчас впадают в разлад. О горе! В наше время некоторые хотят свои недостатки украсить глупой поговоркой! Это, говорят они, новый род дисканта, мы пользуемся новыми консонансами. Они оскорбляют разум тех, кто видит эти ошибки, оскорбляют слух. Вместо радости тоску наводят! О глупое присловье! О нелепое извинение! Какое злоупотребление, какое невежество, зверство! Осла принимают за человека, козу - за льва, овцу - за рыбу, змея - за лосося! О, если бы прежние ученые музыканты услышали таких дискантистов, что бы они сказали, что бы сделали?! Ты для меня соблазн, замолчи, у тебя разлад, разлад! Пытаются дискантировать даже не умеющие петь, а ведь дискант - это пение (cantus). Есть и такие, кто слишком распущенно дискантирует, излишне увеличивает число букв; одни слишком гокетируют, другие дают множество украшений, в не надлежащих местах делают скачки, лают наподобие собаки, делают неестественную гармонию. Есть и в наши дни хорошие дискантисты, но пользуются лишь новым способом пения; они применяют мелкие ноты и отвергают старинные органумы, кондукты, мотеты, гокеты, дают трудные для пения и для нотации дисканты.
Coussemaker, II, 313.

        По свидетельству философа, подобное радуется своему подобному. Музыка, говоря переносно, кажется похожей на церковь, что ясно, так как и в той и в другой числа имеют свои основания. Музыка - единая наука, хотя состоит из многих частей; церковь, имея много членов, все-таки едина. В музыке есть число два, поскольку она делится на мировую и человеческую, а в церкви есть два завета; два есть еще в музыке, поскольку делится на естественную и инструментальную, и в церкви открывается второе два- жизнь созерцательная и деятельная. Музыка уподобляется созерцательной, поскольку мало кто поет наизусть и без нот, и уподобляется деятельной, поскольку певец без внешних орудий, т. е. без нот, упражняться в музыке не может.
        И как жизнь Марфы [деятельная] опаснее, чем жизнь Марии, ибо, по-видимому, больше опасностей встречает, так и те, кто не умеет петь без нот, быстро впадают в ошибки, когда нет налицо нот, и замолкают при пении экспромтом, как будто ничего не понимают в музыке. И еще два открывается в музыке - лад автентаческий и плагальный; в церкви любовь к богу движется наверх, как и верхний лад, автентический, и к ближнему вниз, как и лад нижний, плагальный.
        Число три еще больше встречается в музыке - регистры низкий, средний, высокий; это соответствует тройному виду сердца сокрушенного, который также может быть определен по степеням сравнения. И еще одно значение числа три: инструментальная музыка пользуется инструментами сосудообразными (visalia), палкообразными (foraminalia) и струнными; в церкви есть другая тройка: вера, надежда, любовь. И еще в музыке есть начало, середина, конец, и все вместе с тем едино, так и в церкви - отец, сын и дух святой.
J. Muris, "Summa musicae". - Gerbert, III, 241.

[О значении музыки]

        Музыка имеет отношение к медицине, ею чудесным образом болезни излечиваются, в особенности порожденные меланхолией и печалью; музыка не дает впасть в уныние; музыка ободряет путешественников, лишает воров и грабителей дерзости и обращает их в бегство. На войне трусливые силу от музыки получают и разбежавшиеся и побежденные вновь собираются. Пифагор рассказывает, как музыкой он развратного человека к воздержанию привел. Есть песни, которые прогоняют вожделение, и есть песни, которые возбуждают его. Некоторые песни усыпляют, другие пробуждают. Музыка успокаивает гнев, радует печальных, разгоняет разные мысли и от них освобождает.
        Музыка - это еще важнее - изгоняет злых духов. И зверям нравится музыка.
J. Muris, "Summa musicae". - Gerbert, III, 195.

Перевод М. Иванова-Борецкого

вернуться к оглавлению