Джек Уэстреп

Пёрселл

© Westrup J. A. Purcell. New York, 1962
© Л.: Музыка, 1980
© Перевод с английского А. Кочнева. Редакция перевода Н. Образцовой
© Предисловие и комментарии Л. Ковнацкой
Текст приводится без нотных примеров

Глава 2
В королевской капелле

        В Королевской капелле было двенадцать воспитанников. Они находились под наблюдением учителя, который не только обучал их пению, но и обязан был следить за их жильем, питанием, чистотой одежды, а также отвечать за их общеобразовательную подготовку. Поскольку хористы считались слугами его величества, они носили официальные форменные костюмы или ливреи, подробное описание которых дается в отчете лорда-камергера: "Каждому из них: плащ алого сукна, подбитый бархатом, один костюм и куртка того же сукна, украшенные серебряным и шелковым галуном наподобие ливреи лакеев, и впридачу к упомянутому костюму 3 рубашки, 3 жилета, 3 пары туфель, 3 пары чулок, из которых 1 пара из шелка, а 2 из камвольной пряжи, 2 шляпы с лентами, 6 лент, 6 пар манжет, из которых 2 пары кружевных и 4 простых, 3 носовых платка, 3 пары перчаток и 2 с половиной куска ленты для подвязок и шнурков туфель. А на пасху каждому мальчику к летней ливрее - алая мантия, подбитая атласом, атласный камзол и короткие штаны, сшитые и отделанные по образцу всего остального, а также 3 рубашки, 3 жилетки, 3 пары туфель, 3 пары чулок, из которых 1 пара из шелка, а 2 - из камвольной пряжи, и 2 шляпы, украшенные лентами, и пр."
        Их общее образование, видимо, сводилось в основном к правописанию и латинскому языку. Кроме того они обучались игре на лютне, скрипке и органе. О мастерстве, которого они достигали в игре на органе, свидетельствует тот факт, что некоторые из них в совсем еще молодом возрасте заняли должности органистов в кафедральных соборах. По многим приметам ясно, что ученики имели заботливый уход. Даже самые старшие должны были ложиться в постель в 8 часов. Когда мальчики болели сыпным тифом или оспой или, случалось, ломали ногу, специальные средства выделялись на уход за больными, на содержание сиделок и на оплату жалованья врачей. В холодную погоду классы для занятий музыкой всегда отапливались.
        Атмосфера певческой школы, при сравнительно скромных размерах последней, несколько напоминает современную подготовительную школу-интернат, в которую дети приезжают со всех концов страны. Дело в том, что Королевская капелла должна была располагать лучшими голосами, и ради этого преподаватели школы постоянно объезжали всю Англию в поисках самых способных детей. Нам неизвестно, что думали местные органисты по поводу "умыкания" их лучших учеников. Однако переманивание хористов было настолько обычным, что в распоряжении о выплате жалованья одному из воспитателей в 1673 году особо подчеркивалось: "Настоящим приказом не предусмотрено вознаграждение за привлечение детей из других соборов, как это иногда бывает".
        Первым воспитателем в капелле в эпоху Реставрации был Генри Кук - капитан Кук, как его называли, имея в виду чин, полученный им на службе в королевской армии в период гражданской войны. Историки о нем отзываются не особенно лестно. Действительно, то немногое из его музыки, чем мы располагаем сегодня, не укрепляет веры в его выдающиеся композиторские способности * (* См., например, параллельные октавы между мелодией и басом в вокальном трио "Долго думал я, это напрасно ("Long have I thought it was in vain"), напечатанном в сборнике Плэйфорда "Музыкальный спутник" (с. 201), а также параллелизмы в антеме, приведенном Дж. Бриджем в сборнике "Музыкальная старина" ("Musical Antiquary", 2, р. 70)), однако у нас нет оснований признавать его дилетантом или неспособным к работе. Напротив, все говорит об обратном. Ценность работы хормейстера видна по ее результатам. Достижения Кука были замечательными сами по себе, но еще более замечательными они покажутся нам, если мы попытаемся представить себе те сложности, с которыми он столкнулся. Каждый хормейстер знает, какую опасность представляет собой уход старших учеников, прежде чем младшие будут достаточно подготовлены, чтобы занять их место - он полагается на связующую роль традиции. Кук не мог опереться на традицию: он начинал, так сказать, с нуля. Хор Королевской капеллы был сильно запущен в период Республики, так что Кук вынужден был сам устанавливать традицию, работая с совершенно новым поколением хористов. С течением времени он смог воспользоваться пополнением из восстановленных церковных хоров в различных частях Королевства, но в самом начале своей деятельности ему приходилось полагаться только на счастливый случай и на собственное чутье, помогавшее ему находить способных учеников.
        Об этом начальном этапе преодоления трудностей нам известно мало. Мы можем только догадываться о всех разочарованиях и помехах, которые пришлось преодолеть Куку в первые несколько месяцев. Разучивание музыки, написанной специально для церемонии коронации (апрель 1661 года), доставило ему немало хлопот. Некоторый их отголосок обнаруживается в записях лорда-камергера, где говорится о деньгах, выданных Генри Куку для приобретения "факелов и светильников по случаю выступления на коронации его величества". Мэтью Локк в жарком споре с Томасом Сэлмоном между прочим сообщает, что после того как была вновь открыта Королевская капелла, более года партии дискантов исполнялись корнетами, а также мужчинами, певшими фальцетом; по его словам, "все это время ни один мальчик не мог верно петь свою партию". Локк не был осторожным в своих суждениях, и есть все основания подозревать, что он сильно преувеличивает. Трудно поверить, что среди воспитанников капеллы не было никого, кто бы мог прилично петь. Если Блоу, Хамфри и Уайз входили в первый набор учащихся, то кажется странным, что у них проявлялся недостаток врожденной музыкальности. Пепис не раз посещал капеллу, но в его дневниках нет и намека, указывающего на отсутствие способностей у детей. Правда, по его словам, на церемонии 14 октября 1660 года антем был исполнен плохо, что, кажется, позабавило короля. Но подобные случайности происходят с самыми лучшими хорами. Рассказывая о том, как в субботу 23 февраля 1661 года он заглянул в капеллу послушать занятия хора мальчиков под руководством Кука, Пепис нигде не обмолвился, что пение было несовершенным; напротив, он отметил, что звучала "славная музыка". Тем не менее вполне вероятно, что пение хора мальчиков не всегда отличалось достаточной стройностью, поэтому на первых порах в выступлениях участвовали только взрослые члены хора. Пожалуй, примечательно, что Пепис так описывает службу в июле 1660 года: "Здесь я слушал очень хорошую музыку, кажется, первый раз в жизни я слышал игру на органе и видел певчих, облаченных в стихари"; при этом он ни разу не упоминает о мальчиках.
        Использование корнетов в капелле, и для замены, и для усиления вокальных партий, по словам Ивлина, широко практиковалось в хорах. Это можно подтвердить примером Вестминстерского аббатства, где исполнитель-корнетист получал регулярное жалованье с 1661 по 1667 год. Роджер Норт также сообщает: "... на севере страны хорошие или хотя бы умелые певцы встречались редко, и я точно знаю, что в Дарэме, Карлайле и даже в Йорке в то памятное время в капеллах содержали духовую музыку, чтобы восполнить нехватку голосов и усилить звучание хора".
        Корнет, деревянный инструмент с металлическим чашевидным мундштуком 17, к настоящему времени вышедший из употребления, считался лучшей заменой высоких голосов. "Что еще может звучать подобно голосу кастрата, как не верный корнет?" - восклицает Норт в своей книге. В другом месте он утверждает, что "работа губ слишком трудна, и звучание редко бывает хорошим". Часто лекарство оказывалось хуже самой болезни. Король, как можно предположить, содержал в своем придворном духовом оркестре лучших музыкантов-корнетистов, которых могли направлять на службу в Королевскую капеллу. Доктор Уильям Чайлд, главный органист капеллы, сам был корнетистом (отнюдь не единственный в ту эпоху пример разносторонности). Ивлин, как истый консерватор, восхищался "древним серьезным и величественным духовым инструментом" и сожалел, что его перестают употреблять в капелле * (* Ивлину, кажется, больше повезло в знакомстве с корнетом, чем Норту; он пишет о корнете как об инструменте, "в игре на котором англичане были столь искусны". Но следует помнить, что он не был таким проницательным и компетентным критиком, как Порт, и из приведенного отрывка ясно, что мнение его необъективно).
        Кук обладал превосходной квалификацией хормейстера: он и сам был первоклассным певцом. Пепис был убежден, что "его манера пения - лучшая в мире". За шесть лет до Реставрации, когда Ивлин впервые услышал этого певца, аккомпанировавшего себе на лютне, последний уже считался лучшим в Англии мастером "итальянской манеры пения" (мы убедимся в дальнейшем, что приведенная характеристика весьма примечательна). В период Республики Кук получил известность как педагог. Еще в 1651 году он упоминается в сборнике "Музыкальный банкет" ("Musicall banquet") Плэйфорда в числе "превосходных и наиболее одаренных вокалистов и виртуозов игры на виоле д'амур". Кук мог бы также заявить о своем участии в создании английской оперы: именно он в 1656 году исполнил роль Сулеймана в опере "Осада Родоса" Уильяма Давенанта и даже сочинил для нее несколько песен. Несомненно, что он был чрезвычайно опытным музыкантом и лучшим кандидатом на должность воспитателя. И поэтому не только своей преданности дому Стюартов он был обязан своим назначением.
        По установившейся традиции Куку приписывали излишнюю самонадеянность; один современный биограф Пёрселла называет его "невыносимо тщеславным капитаном Куком". Традиция основывается на нелепом замечании старого сплетника Энтони Вуда, а также на случае, описанном Пеписом. Вуд в своих рукописных заметках об английских композиторах (хранящихся теперь в Бодлианской библиотеке 18), подтвердив отзыв Ивлина о Куке-вокалисте, предполагает, что славу последнего затмил Пелэм Хамфри, "после чего, говорят, капитан умер в разочаровании и тоске". Этот глупейший образец застольных сплетен слишком абсурден, чтобы его принимать всерьез. Вполне вероятно, что когда Хамфри "выдвинулся" (по выражению Вуда), Куку приходилось смотреть на чужие успехи. Но смешно думать, будто он был сражен смертельным ударом профессиональной зависти. В действительности он достаточно благоволил к Хамфри, чтобы сделать того своим зятем.
        Свидетельство Пеписа также сомнительно. Памятное ему событие произошло 13 февраля 1667 года. Пепис и Кук присутствовали на обеде, устроенном главным хирургом флота доктором Пирсом. Прием проходил не особенно успешно. Пепис признается, что ему совершенно не хотелось ехать туда; в довершение всего обед оказался "жалким и постным, с грязными скатертями и посудой, и все вообще выглядело убого". Беседа велась о пьесах и операх, причем "капитан Кук с дерзкой самонадеянностью заявил, что ему приходилось указывать сэру Уильяму Давенанту, несмотря на его раздражение, какой длины должны быть стихи, чтобы они ложились на музыку, а также находить ошибки в его нотах и командовать им. Что за бесстыдный хвастун, - восклицает Пепис, - пусть даже он умеет хорошо петь и сочинять музыку". Немного дальше Пепис жалуется на "хвастовство Кука, будто он так разбирается в нотах и звуках, что не уступит никому на свете и превзойдет сэра У. Давенанта и любого, другого". Скорее всего важный вид Кука раздражал Пеписа, на печень которого к тому же дурно подействовал обед. Однако представляется несколько несправедливым оставлять за человеком репутацию тщеславного пустозвона на основании свидетельства, которое попросту несет на себе печать задетого самолюбия. Кроме того, будучи профессиональным музыкантом, Кук наверняка знал, о чем говорил, в то время как Пепис, хотя его самомнения хватило бы на шестерых, оставался только дилетантом.
        Заботы Кука не ограничивались сложной задачей - создать хор из неопытных певцов. Подобно большинству слуг Карла II, он испытывал серьезные трудности при получении денег от казначейства. Несмотря на общее сокращение расходов на содержание двора, необходимость которого назрела в 1663 году, король выразил намерение продолжать выплачивать повышенное жалованье, которое незадолго до того было назначено воспитанникам и музыкантам капеллы. Но, как впоследствии на своем горьком опыте убедились придворные, королевский указ вовсе не гарантировал выплаты вознаграждения. Они бывали довольны, если жалованье и обмундирование выдавалось им хотя бы с опозданием на несколько лет. Кук, по-видимому, испробовал все пути, пытаясь найти деньги, чтобы прокормить и одеть мальчиков. В 1666 году Кук, Томас Пёрселл и другие музыканты капеллы подали от своего имени, а также от имени воспитанников капеллы и бывших хористов петицию королю с просьбой выплатить жалованье, указывая, что причитающиеся им деньги не были отпущены казначейством. Король был заметно удивлен; он уведомил лорда-казначея, что, по его мнению, "здесь затронута его честь", и выразил желание, чтобы впредь ассигнованные казначею деньги выплачивались полностью и аккуратно. Но королевская воля, пусть даже искренняя, была недостаточна, ибо в то время страна испытывала серьезные финансовые затруднения. Два года спустя дела шли настолько плохо, что Кук запретил мальчикам посещать капеллу. Ему пришлось предстать перед лордами казначейства, которые заявили, что скандализованы его действиями. Кук возразил, что одежда мальчиков чересчур обветшала, и они вынуждены сидеть взаперти.
        Немного раньше, возможно в 1667 году, усилившийся режим экономии привел к тому, что было предложено одеть воспитанников капеллы в черные плащи и строгие костюмы на манер королевских стипендиатов в Вестминстере. Представленный план экономии, очевидно, не был принят. Хористам по-прежнему разрешалось сохранять плащи алого сукна с серебряными галунами, так что они могли радоваться, что носят, по крайней мере, положенные им ливреи, пусть даже с изношенным до дыр сукном и галуном, превращенным в лохмотья.
        Кук продолжал осаждать представителей власти. В 1670 году он снова просил ассигнований на одежду для детей. На сей раз он подал королю петицию, заявляя, что дети были доведены до такого бедственного состояния, при котором они не могли появляться перед его величеством и даже. просто выходить на улицу. Кук спрашивал, может ли его величество распорядиться о ливреях. Расход не был большим, и король обещал, что ливреи впредь будут выдаваться. Личное обращение Кука к лордам казначейства дало положительный результат. По их словам, король желал, чтобы платья продолжали шить, как и прежде. К сожалению, у служащих гардеробной не было денег, и Куку было предложено воспользоваться ссудой из фондов заказов гардеробной. В конце концов было решено, что счета будут оплачены из доходов от винных лицензий.
        Обременительные тяготы и заботы компенсировались великолепными силами, которыми располагал Кук. Отдавая должное его педагогической сноровке и добросовестности, следует признать, что такие ученики, как Джон Блоу и Пелэм Хамфри (не говоря о других), обладали исключительными способностями. Еще в свою бытность хористами они уже начали сочинять антемы для Королевской капеллы. Тадуэй, который сам был хористом, сообщает нам, что Карл II поддерживал этих многообещающих композиторов, "потворствуя их юношеским фантазиям", а также, что "по крайней мере раз в месяц они создавали что-либо новое". При этом он идет еще дальше, утверждая, что обмирщение церковной музыки (встретившее с его стороны столь энергичные возражения) началось именно с этих юношеских опытов, созданных, как он уверял, в живой манере, которая только и могла нравиться его величеству. В какой мере справедливо это утверждение, нам предстоит определить ниже. В другом месте Тадуэй приводит особенно интересный пример творчества этих детей - так называемый "Коллективный антем" ("Club Anthem"), сочинённый совместно Хамфри, Блоу и Тёрнером, как считается, по случаю победы герцога Йоркского над голландцами; причем придворные композиторы не могли справиться с сочинением антема в такой короткий срок. Подлинность этой истории вызывает сомнения, поскольку морская победа, о которой упоминает Тадуэй, была одержана при Лоустофте в нюне 1665 года 19, то есть именно в то время, когда Хамфри, видимо, находился за границей. Однако нет оснований сомневаться в возможном авторстве трех юных композиторов.
        Надежные свидетельства деятельности, по крайней мере, некоторых воспитанников капеллы содержатся в интересном собрании текстов антемов, исполнявшихся в капелле, а также в соборах и коллегиальных церквах Англии и Ирландии. Это собрание было опубликовано в 1663 году преподобным Джеймсом Клиффордом и в следующем году было переиздано. Как явствует из предисловия составителя, многих прихожан в первые годы Реставрации приводило в недоумение пение антемов, которые молодым поколением, разумеется, воспринимались как нечто совершенно новое. Клиффорд объявляет, что цель его сборника заключается в том, чтобы "люди без каких-либо пропусков и ошибок могли повторять молитвы вместе с хором и выучились вместе вести одну мелодию". "Я укажу на одну эту причину, - пишет он, - поскольку только это будет нашим единственным занятием на небесах, и совершенно непростительно и безрассудно пренебрегать им здесь на земле" - наивно-утешительное обоснование хорового пения. Показательно, что большинство антемов в сборнике принадлежит перу композиторов времен Елизаветы и Якова I, однако представлены также одно или два сочинения композиторов эпохи Реставрации, а во второй части не менее 20 антемов написаны самим Куком (3 из них звучали на коронации Карла II), а 14-воспитанниками капеллы; 5 из них сочинил Пелэм Хамфри, 3 - Джон Блоу и 6 - Роберт Смит, позже писавший музыку для театра. Мы располагаем беспристрастным свидетельством Пеписа, который слышал пятиголосную композицию на текст 51-го псалма, сочиненную одним из хористов - "прелестным мальчиком". Тогда же Пепису сообщили, что четверо или пятеро других хористов тоже с успехом могут сочинять подобные вещи.
        Когда мальчикам подходило время покидать хор, их не бросали на произвол судьбы. После того как голос ломался, их продолжало содержать казначейство, выдавая 30 фунтов годового жалованья и бесплатную одежду, вероятно, до тех пор, пока они не находили работу. Большинство из них, можно предположить, продолжало заниматься музыкой. Во всяком случае, Кук был рассержен, узнав, что Том Эдвардc, поступивший на службу к Пепису, "не располагал временем для пения и игры на лютне". (На этот упрек Пепис был уже готов ответить капитану, видимо, "желавшему, чтобы я пропорол ему мундир", как выразился Пепис.) Затем есть замечательное описание посещения дома Пеписа двумя бывшими хористами, исполнявшими вместе с сыном хозяина вокальное трио (21 августа 1667 года). Их мастерство, как указывает Пепис, было выдающимся, однако звучание ломающихся голосов, которые не могли сохранять чистоту тона, было весьма неприятным.
        Мы не располагаем данными о профессиях, которые получали воспитанники капеллы. Многие из них, как известно, оставалась на королевской службе и становились хористами капеллы или инструменталистами в придворном оркестре. Однако, очевидно, были и такие, как Том Эдвардc, который предпочел другую работу и для которого образование в капелле послужило всего лишь полезной рекомендацией.
        Таково было общество, небольшое в численном отношении, но богатое помыслами и полное энергии, в котором Генри Пёрселл провел три или четыре года своего детства. Если верить традиции, приписывающей ему сочинение "Приветствия королю от детей Королевской капеллы и их воспитателя капитана Кука по случаю дня рождения его величества, года 1670"* (* По словам Каммингса (Cummings W. H. Op. cit., p. 20), экземпляр этого произведения, переписанный рукой Пелэма Хамфри, принадлежал доктору Рембо. Однако его дальнейшая судьба (если он, конечно, вообще существовал) неизвестна), то Пёрселл не терял зря времени, следуя примеру своих способных предшественников - Хамфри и Блоу, и ясно показал, на что он способен как композитор. Несомненно, наставления Кука приносили ему большую пользу. Однако Пёрселлу не суждено было продолжать учение у Кука: в 1672 году тот скончался. Казначейство так и не успело выплатить несколько сотен фунтов причитавшегося ему жалованья. Его преемником стал Пелэм Хамфри, бывший хорист, зять Кука. Покинув хор в 1664 году, Хамфри путешествовал по континенту; его дорожные расходы оплачивались тогда из фондов секретной службы. По возвращении он был принят на королевскую службу в качестве лютниста и члена Королевской капеллы, а в год, когда он сменил Кука на посту воспитателя, он вместе с Томасом Пёрселлом был назначен "композитором для скрипок".
        Пребывание Хамфри на континенте сильно на него повлияло. По словам Пеписа, он вернулся из Франции "истинным мосье", полным самомнения, презрения к королевским музыкантам и гордым своим близким знакомством с королем. Другое дело - то, чему он обучился за границей. Принято считать, что Карл II послал его на континент специально для обучения у Люлли, однако мы не располагаем надежными сведениями, подтверждающими, что он хотя бы виделся с этим композитором. Те, кто упорно считает его пребывание во Франции важным событием в процессе усиления французского влияния на английскую музыку, по-видимому, склонны забывать, что Хамфри был послан также и в Италию. Как многообещающему ученику, ему предоставили возможность усвоить все, что только мог предложить континент. Италия же в те годы, как и позднее, была мечтой начинающего музыканта. Влияние приобретенного опыта на его музыку мы рассмотрим ниже. Пепис, как можно заметить мимоходом, не был высокого мнения о сочинениях, привезенных в Англию "этим молодым человеком". Но мнение Пеписа не обязательно должно считаться верным ориентиром. Слишком часто авторами, пишущими о XVII веке, он рассматривался как непогрешимый оракул.
        Нет ничего удивительного в том, что Хамфри, сам испытавший итальянское влияние, соответствующим образом влиял на своих учеников. Следует вспомнить также, что Кук приобрел репутацию певца "в итальянской манере" (это естественно подразумевает пребывание в Италии или, по крайней мере, занятия с итальянскими маэстро) и поощрял своих учеников в пении итальянских песен в часы, когда они не были заняты в капелле. Пепис слышал Кука и его двух воспитанников, исполнявших итальянскую музыку на домашнем вечере у лорда Сэндуича (21 декабря 1663 года), он утверждал, что это была лучшая музыка, которую ему когда-либо приходилось слушать * (* Несколько лет спустя (в феврале 1667 года) он был менее удовлетворен исполнением итальянских музыкантов). О том, какую важную роль играла в то время итальянская музыка при дворе и вообще в Лондоне, будет сказано ниже.
        Хамфри ненадолго пережил своего тестя. Он умер в 1674 году, и его место занял другой бывший хорист-Джон Блоу, который был также органистом Вестминстерского аббатства. В предыдущем году у Генри стал ломаться голос, и он покинул хор, располагая обычным годовым пособием в размере 30 фунтов вместе с бесплатной одеждой, которая выдавалась выпускникам капеллы. Мы не знаем в точности, какие наставления он получал от Блоу, который был старше его приблизительно на десять лет. Несомненно, занятия с Пёрселлом, также как и с другими мальчиками исключительного дарования, принимали форму углубленного изучения определенных областей музыкального искусства. Если только Блоу обладал интуицией, он должен был распознать необычайную одаренность мальчика. Позже он мог сверкать в лучах славы своего ученика; когда друзья Блоу подготавливали эпитафию для его надгробия в Вестминстерском аббатстве, они не преминули упомянуть, что покойный был "воспитателем прославленного мистера Г. Пёрселла".

17 Имеется в виду инструмент, известный в Европе с XI в. и получивший широкое распространение в XVI-XVIII вв. Занимал промежуточное положение между медными и деревянными духовыми инструментами: медным родствен способом звукоизвлечения (амбушюр) и тембром, близким трубному, деревянным - материалом (дерево, обтянутое кожей, иногда слоновая кость) и системой игровых отверстий. Имел сопрановую, альтовую, теноровую и басовую (серпент) разновидности. вернуться к тексту
18 Бодлианская библиотека - название, присвоенное библиотеке Оксфордского университета в память ее основателя, государственного деятеля и ученого Томаса Бодли (1544-1612). Библиотека открылась в 1603 г. Это одно из богатейших собраний Европы, особенно интересен рукописный отдел. вернуться к тексту
19 Во второй половине XVII в. имели место три англо-голландские военные кампании: 1652-1654, 1665-1667, 1672-1674 гг. Победа при Лоустофте была одержана 3 июня 1665 г. вернуться к тексту