Иштван Барна

"Если бы Гендель вел дневник..."

© Barna Istvan. Georg Friedrich Handel eletenek kronikaja. Zenemukaido, Budapest, 1972.
© "Корвина", Будапешт, 1987. Перевод с венгерского Виктора Тогобицкого

Детство, годы учения, Гамбург (1685-1706)
В Италии (1707-1709)
Ганновер, первые лондонские успехи (1710-1712)
Переселение в Лондон (1713-1717)
Кэнонс (1717-1720)
Расцвет оперы (1720)

Детство, годы учения, Гамбург
(1685-1706)

        Собственно говоря, биография человека никогда не начинается с момента его рождения. Тем более биография истинного гения! Ведь для того чтобы возникла телесная и духовная структура, в которой гений проявился бы во всей своей полноте, необходимо необычайно планомерное взаимодействие, смещение генов и хромосом, неизъяснимых сил и материй, - к тому же на протяжении нескольких поколений.
        Но все же биографию нужно с чего-то начать. В случае Георга Фридриха Генделя* (*В то время не существовало общепринятой, единой орфографии. Имя Генделя также писалось по-разному. В дошедших до нас документах встречаются, например, следующие формы написания: Handel, Handel, Hendel, Haendel, Hendeler, Handeler, Hendtler, Hendall, Handell и т. д.) начнем ее с того момента, когда родители его поженились.
        Венчальный обряд состоялся 23 апреля 1683 года в гибихенштейнском соборе св. Варфоломея. Муж - Георг Гендель, доверенный слуга бранденбургского курфюрста, лекарь и цирюльник; жена - Доротея Тауст, дочь гибихенштейнского священника.
        В то время Георг Гендель был уже пожилым человеком: он родился в 1622 году. Это был его второй брак; первая жена, дочь проживавшего в Галле цирюльника, скончалась незадолго до этого. Вторая жена была моложе Георга почти на тридцать лет. В результате этого брака родилось четверо детей: мальчик-первенец умер вскоре после своего появления на свет; младший сын, получивший при крещении имя Георг Фридрих, родился в 1685 году; две дочери - Доротея София и Иоганна Кристиана - родились в 1687 и 1690 годах.
        Гендель-отец достиг в своей профессии всего, чего только можно было достичь в то время; он наверняка был превосходным специалистом - ведь его принял на службу сам бранденбургский курфюрст. Правда, он не накопил большого состояния, но жил в удобстве и достатке, во всяком случае у него хватило средств на покупку семейного склепа на кладбище в Галле.
        О Доротее Гендель нам известно лишь то, что говорилось о ней в надгробном слове, позже изданном. Судя по всему, она была разумной, любезной женщиной, прекрасно знающей Библию и очень привязанной к родителям, кроме того, она обладала отличными организаторскими способностями, серьезным характером и хорошими манерами.

1685

        Георг Гендель был гражданином Галле. В этом городе 23 февраля 1685 года и родился Георг Фридрих.
        Уже с детских лет маленького Георга Фридриха живо интересовало все, связанное с музыкой: среди его игрушек были барабаны, флейты, трубы. Ребенка необыкновенно притягивало все то, из чего можно было извлечь музыкальные звуки. Старый Гендель отнюдь не радовался этим наклонностям сына. Он считал: музыка - это элегантное искусство и утонченная забава, но как профессия она не достаточно достойная, ведь предметом музыки является не что иное, как наслаждение и развлечение. Конечно, старик Гендель руководствовался и другими соображениями. Немецкого музыканта в то время ждала, как правило, весьма горькая судьба. Органисты и канторы были плохо оплачиваемыми, но в достатке снабженными работой музыкальными ремесленниками; немецкая опера до 1700 года почти не существовала; лучшие музыканты имели, правда, возможность устроиться при каком-либо дворе, но и там их положение было не намного лучшим, чем на церковной службе; те же, кто занимался лишь развлечением простонародья, находились на самой низкой ступени общественной лестницы рангов.
        Так что напрасно ребенок обладал колоссальным музыкальным талантом, музыке учиться он все равно не мог. Но нельзя было запретить слушать музыку, ведь каждый вечер в Либфрауэнкирхе (церкви Богородицы) в Галле пелись и исполнялись на органе хоралы; на воскресных и праздничных богослужениях регулярно звучали кантаты; городские же музыканты каждую неделю проходили, "концертируя", по главным улицам города.

1694

        Маленький Георг Фридрих рос в таких условиях, что его любовь к музыке сталкивалась в кругу семьи с огромным противодействием. Когда же и где он начал учиться музыке? Здесь мы можем полагаться лишь на догадки и не заслуживающие полного доверия анекдоты. Однако бесспорно, что Георг Фридрих каким-то образом научился играть на клавесине и органе. Притом настолько хорошо, что на него обратили внимание и "высшие власти", так, например, герцог Саксонский-Вейссенфельский, пожелавший оказать материальную помощь в музыкальном воспитании Генделя-ребенка. Однако отец, противник музыки, не принял этого предложения, хотя в те времена обычному придворному лекарю-цирюльнику не просто было отказаться от подобной чести. Георг Фридрих должен изучать юриспруденцию! - таким было решение семьи. Если он станет изучать право, то, наряду с этим, может и музицировать. Так, в 1694 году Гендель мог приступить к регулярным занятиям музыкой; его педагогом стал 31-летний органист церкви Богородицы в Галле Фридрих Вильгельм Цахау. Ребенок Гендель развивался с поразительной быстротой: наряду с игрой на клавесине и органе он вскоре научился играть также на скрипке и гобое. Цахау посвятил маленького Генделя и в тайны композиции - результаты были отличными. Сохранившиеся с тех пор - написанные в возрасте 11 лет! - трио-сонаты для двух гобоев и фагота свидетельствуют об определенном умении, богатстве мелодики и фантазии.

1696

        Цахау был не только отличным учителем и хорошим педагогом, но и честным художником. Ибо через пару лет Гендель уже делал такие успехи, что в 1696 году Цахау вынужден был заявить: ему больше нечему учить мальчика, и посоветовал отправить ребенка в Берлин, где бранденбургский курфюрст основал великолепную оперу, в которой пели лучшие итальянские певцы.
        Старику Генделю волей-неволей пришлось везти сына в Берлин, где сам курфюрст предложил отправить блестяще одаренного маленького музыканта на учебу в Италию, причем на свои средства. Но это означало, что по завершении учебы для покрытия связанных с ней расходов Генделю пришлось бы остаться на службе у курфюрста. Противодействие отца и на этот раз спасло Георга Фридриха от того, чтобы он на долгое время связал себя должностью придворного музыканта.

1697

        Георг Гендель, однако, уже не долго мог влиять на жизненный путь сына: 11 февраля он скончался.
        Георг Фридрих простился с отцом трогательными стихами. Но в строках новоиспеченного поэта проступает музыкант: за гекзаметрическим барочным стихом следуют такие слова: "Так оплакал своего покойного, чересчур рано отошедшего в лучший мир, сердечно любимого отца поклоняющийся свободным искусствам Георг Фридрих Гендель".
        Из чувства почтения Гендель стремится выполнить желание отца: чтобы стать когда-нибудь правоведом, он регулярно посещает латинскую школу в Галле, но в то же время почти беспрерывно сочиняет, в первую очередь духовную музыку, кантаты и произведения для органа.

1702

        10 февраля семнадцатилетний Гендель поступает в университет города Галле.
        Однако спустя несколько дней, 13 марта, он заключает договор с кафедральным руководством Галле, согласно которому заступает на место умершего незадолго до этого органиста И. Кр. Лепорина.
        "Поскольку нам очень хвалили ученика Георга Фридриха Генделя, который многократно замещал упомянутого Лепорина в его отсутствие, и рекомендовали прежде всего за его умение, мы, пастыри и пресвитеры королевского дворца и кафедрального собора, а также здешней реформатской церкви, назначаем упомянутого Генделя органистом вышеназванного собора".
        Гендель должен был удовлетворять обычным требованиям: преданно и усердно выполнять возложенные на него обязанности; по воскресеньям и праздничным дням, а также в особых случаях присутствовать на богослужениях; играть на органе подобающим образом, сопровождать псалмы и гимны красивыми гармониями; вовремя приходить в собор; следить за состоянием органа и давать соответствующие советы в случае его починки; с уважением относиться к священникам и пресвитерам, повиноваться им; жить в мире с храмовой прислугой; вести жизнь примерного христианина.
        За все это Генделю в течение испытательного года причиталось пятьдесят талеров, а также бесплатная квартира в Морицбурге. (Необычайно скудную плату в определенной степени дополняло то, что мать Генделя сдавала внаем половину осиротевшего семейного дома, то есть часть наследства Георга Фридриха, и это приносило некоторый доход.)
        Должность органиста, естественно, очень связывала Генделя, поэтому не удивительно, что университет он почти не посещал. Ведь кроме зафиксированных в договоре обязанностей ему нужно было также регулярно сочинять кантаты для богослужений. Кроме того, по небольшим праздникам Гендель устраивал со школьными товарищами регулярные музицирования в доме матери. В конце концов само собой решилось, что из восемнадцатилетнего Георга Фридриха Генделя выйдет не правовед, а музыкант.

1703

        Гендель честно отслужил в соборе положенный испытательный год. Но затем понял, что в Галле ему уже нечему учиться, нужно отправляться в странствия, зарабатывать больше денег, так как овдовевшая мать нуждается в поддержке. Первой остановкой на дорогах странствий стал Гамбург.
        В Гамбурге в то время процветала музыкальная жизнь. Свободный ганзейский город играл в музыкальной жизни Германии примерно такую же роль, как в Италии Венеция, и с этим культурным и торговым центром Гамбург соперничал во всех отношениях. Правда, духовную музыку там не очень культивировали, зато необычайно развито было оперное искусство: с 1677 года в Гамбурге действовал публичный оперный театр, открытый для любой платящей публики. (Это была первая публичная Опера в Германии.) Как следствие свободного (а по мнению пиитов, скорее вольного) духа, а также в результате упорной работы Сигизмунда Куссера, а затем Рейнгардта Кайзера, в Гамбурге в это время работал по-настоящему хороший оперный театр. Кайзер был его директором и "домашним автором", превосходным организатором и композитором, у которого Генделю было чему поучиться. Однако прежде всего Гендель познакомился с Иоганном Маттесоном, который был старше его на четыре года и с которым у него сразу завязалась глубокая и прочная дружба. Маттесон был отпрыском очень состоятельной гамбургской семьи, высокообразованным и многосторонним молодым человеком; к этому времени он уже получил юридическое образование, владел четырьмя языками, играл на многих инструментах, пел и писал оперные либретто, на которые сам же сочинял музыку. Потомки ценят и почитают его в первую очередь как музыкального писателя-критика. Из различных его трудов мы почерпнули, среди прочего, следующее:
        9 июля. Гендель и Маттесон впервые встречаются на органной галерее гамбургского собора Марии Магдалины.
        15 июля. Молодые люди совершают продолжительную речную прогулку в окрестностях Гамбурга.
        30 июля. Оба играют на органе в соборе Марии Магдалины.
        17 августа. Уезжают в город Любек, чтобы познакомиться с тамошним знаменитым композитором и органистом Дитрихом Букстехуде.
        Одной из целей поездки было также желание принять участие в конкурсе на видное место органиста, которое освобождалось после ухода на покой старого Букстехуде. Однако, по обычаю тех времен, уход Букстехуде был возможен лишь при условии, что преемник возьмет в жены его дочь. (Сам Букстехуде занял это место органиста при сходных обстоятельствах - он женился на дочери Тундера.) Но Анна Маргарета Букстехуде была на десять лет старше Генделя и на шесть - Маттесона... Маттесон пишет об этой прогулке в Любек следующее:
        ".. .В эту поездку я взял с собою Генделя; мы опробовали все тамошние органы и клавесины и наконец сошлись на том, что ему следует играть только на органе, мне же - только на клавесине. С большим вниманием слушали мы превосходных исполнителей в Мариенкирхе. Но когда в связи с делом возник вопрос о женитьбе, к которой ни у одного из нас не было ни малейшей склонности, мы оставили город, осыпанные многочисленными знаками внимания и прекрасно повеселившись".
        (Ровесник Генделя И. С. Бах, посетивший Любек двумя годами позже, также отступился от этой должности, не пожелав жениться на дочери Букстехуде...)
        Дружба между двумя молодыми музыкантами становится все глубже. Вновь предоставим слово Маттесону:
        ".. .В игре на органе он разбирался лучше, чем Кунау [предшественник Баха по службе в лейпцигском соборе св. Фомы], особенно что касалось импровизированных фуг и контрапунктов; в мелодике, однако, он не слишком понимал вплоть до тех пор, пока не попал в гамбургскую Оперу... В прошлом столетии никто не заботился о мелодии, все определялось гармонией... Гендель в любое время свободно мог садиться за стол моего отца, за это он обучил меня многим контрапунктическим приемам; я, в свою очередь, сослужил ему подобную службу в области драматической музыки; так мы взаимно помогали друг другу...
        В то время Гендель сочинял длинные-предлинные арии и бесконечные кантаты, которые хотя и имели совершенную гармонизацию, все же не были достаточно изящными и искусно выполненными; со временем, однако, они становились все более отшлифованными благодаря оперной школе, с которой Гендель находился в соприкосновении".
        В Гамбурге Гендель сначала зарабатывал на жизнь уроками музыки. Вскоре доходы его стали такими, что он смог регулярно посылать небольшие суммы нуждающейся матери в Галле. Среди его учеников был и сын британского поверенного в делах в Гамбурге Джона Вича - Сирил, воспитателем которого стал позднее Маттесон. Маттесон, кстати, был также секретарем поверенного и должность эту сохранил и после смерти Джона Вича, последовавшей в 1714 году, когда канцелярия перешла к его сыну Сирилу. И не исключено, что Гендель, впервые вступивший в отношения с Англией при посредстве семьи Вичей, обязан своей английской славой именно ей.
        Но постепенно множатся и другие международные связи Генделя.
        В декабре в Гамбург прибывает герцог Джан Гастоне Медичи, который позже, после смерти своего отца Козимо III, стал великим герцогом Тосканским. Покровительствующий искусствам герцог воспринял творчество Генделя с большим интересом, и, возможно, именно он своими восторженными рассказами позднее подготовил почву для поездки Генделя в Италию.

1704

        17 февраля. В этот день состоялось первое исполнение "Страстей по Иоанну" Генделя в Гамбурге. Либретто было написано Кристианом Генрихом Постелем на основе 19-й главы Евангелия.
        Гендель в это время работает в оркестре гамбургского "Theater am Gansemarkt", Маттесон же совершает служебную поездку с британским поверенным. В письме Маттесону, датированном 18 марта, Гендель пишет:
        ".. .Я очень хотел бы уже видеть Вас и беседовать с Вами; этот момент, вероятно, скоро наступит, так как придет время, когда ничего в Опере нельзя будет сделать без Вас..."
        Под влиянием письма Генделя Маттесон решает вернуться в Гамбург. Оба продолжают привычную деятельность, не ослабевает и их дружба. Единственный серьезный конфликт между ними разражается как раз в Опере.
        Премьера оперы Маттесона "Клеопатра" состоялась 20 октября, на представлениях композитор попеременно то дирижировал, то пел партию Антония. Гендель играл в группе вторых скрипок. Однако на спектакле, состоявшемся 5 декабря, Гендель, пока Маттесон находился на сцене, сел за клавесин. Вернувшись в оркестр, Маттесон захотел возвратить себе место дирижера за клавесином, однако Гендель не пожелал его пустить. Из этого инцидента выросла большая ссора, затем драка, закончившаяся тем, что на базарной площади перед театром друзья бросились друг на друга со шпагами. Но и стычка эта не поколебала их дружбы: после короткого периода взаимных обид они помирились. Большое примирение произошло 30 декабря: друзья вместе отобедали и затем отправились на репетицию первой оперы Генделя, "Альмиры".

1705

        Премьера "Альмиры" состоялась 8 января. Оригинальное ее название типично для немецкого барокко: "Der in Krohnen eriangte Glucks-Wechsel, oder: Almira, Konigin van Castilien". В соответствии с масштабами того времени опера состояла из 42 "немецких" и 15 "итальянских" арий. Она имела приличный успех и была представлена около двадцати раз, позднее, в 1732 году, ее опять возобновили в Гамбурге. Рукопись оперы, к сожалению, затерялась, до нас дошла лишь единственная - и неполная - копия.
        Успех побуждает Генделя вновь попытать счастья: через шесть недель он выступает с новой оперой.
        25 февраля впервые исполняется вторая опера Генделя, "Нерон" ("Die durch Blut und Mord eriangete Liebe, oder: Nero"). И в этом произведении, как и в "Альмире", Маттесон выступил в качестве певца-солиста. Новую оперу, включающую 75 (!) арий, постиг огромный провал - она была сыграна всего три раза. Мы не можем судить, справедлив ли был приговор публики, так как партитура оперы утеряна. Во всяком случае, в труде Гунольда ("Menantes") "Theatralische, galante und geistliche Gedichte" об этой опере можно прочесть следующее: "Как может вообще сотворить композитор что-либо прекрасное, если нет хорошего либретто? По поводу музыки оперы „Нерон" кто-то совершенно справедливо посетовал: либретто начисто лишено остроумия, горе тому, кто должен сочинять на подобный текст музыку". Этим "кто-то" был как раз Гендель.
        После впечатляющего провала "Нерона" Гендель отходит от Оперы. В 1705-1706 годах он зарабатывает на жизнь исключительно уроками музыки. Однако эту деятельность он явно не считает удовлетворительной и достаточно продуктивной. Он ищет новые возможности. Самым подходящим представляется поехать учиться в Италию, ведь где-где, а в Италии можно было многое почерпнуть из творчества зрелых, снискавших известность композиторов старшего поколения. А там, где течение жизни без музыки невозможно и представить, наверняка можно и сочинять, зарабатывать деньги.
        Мы не знаем точно, когда Гендель покинул Гамбург и отправился в Италию. Но одно можем сказать почти с полной уверенностью: он решился на это под влиянием герцога Джана Гастоне Медичи, который ярко обрисовал ему красоты, богатство итальянской музыкальной жизни и, видимо, обещал, что брат Фердинанд, герцог Тосканский, окажет ему поддержку.

В Италии
(1707-1709)

1707

        Нам не известен точный маршрут итальянского путешествия Генделя. Очевидно, вначале он посетил родину своего будущего мецената, Флоренцию, хотя ни в одном из сохранившихся документов нет даже косвенных сведений о пребывании Генделя в этом городе. По всей вероятности, Георг Фридрих прибыл в Италию летом 1706 года и первые месяцы, пожалуй, только присматривался и собирал информацию об имеющихся возможностях. В начале 1707 года он живет уже в Риме. В дневниковой записи одного из жителей Рима от 14 января 1707 года можно прочесть следующее: "В город прибыл один немец, прекрасный клавесинист и композитор. Сегодня он показал свое умение на органе собора се. Джованни ин Латерано, под бурный восторг всех собравшихся".
        В поездке по Италии Гендель начинает датировать свои композиции. Отсюда мы узнаем, что весной и летом 1707 года он сочинял духовные произведения, в основном псалмы. (В апреле - "Dixit Dominus", в июле - "Laudate pueri Dominum" и "Gloria Patri".) Однако некоторые из исполненных в Италии духовных сочинений были написаны Генделем еще в Галле; он только переработал их.
        В Риме в то время не существовало Оперы, так как папа (примерно за 10 лет до приезда в Рим Генделя) приказал разрушить ее как безнравственное учреждение. Духовная же музыка находилась в периоде расцвета. Стало быть, если Гендель хотел продемонстрировать Риму свое умение, ему нужно было сочинять в первую очередь церковную музыку, а также светские кантаты для музыкальных вечеров, проводившихся во дворцах аристократии. (Так появилось на свет несколько дюжин светских кантат Генделя.) В таких условиях было написано десять произведений на латинские тексты, среди них 112-й псалом, "Laudate pueri". Рукопись произведения дошла до нас, и благодаря этому известна точная дата его создания: 8 июля 1707 года.
        Собственно говоря, произведение это не что иное, как основательная переработка более раннего сочинения, написанного в гамбургский период, вероятно в 1706 году, на тот же текст и предназначенного для сопрано-соло, двух скрипок и баса. В римской версии сохраняется партия сопрано-соло, однако к ней подключается пятиголосный хор, и, кроме этого, больший состав имеет инструментальный аппарат: 2 гобоя, по две партии скрипок и альтов, инструменты басовой партии. Переменилась и тональность произведения: ре мажор вместо прежнего фа мажора. Но, несмотря на участие хора, не изменился основной характер сочинения, характер сольной кантаты. Ведь и в новой версии партии сопрано-соло поручена незаурядная роль: исполнитель ее может продемонстрировать высокий уровень своей вокальной техники в шести частях восьмичастной композиции.
        Гендель вряд ли ценил это сочинение очень высоко - отдельные его фрагменты он использовал в более поздних своих произведениях. Так, вступительный хор он перенес в сочиненное в 1713 году "Утрехтское Jubilate", а материал заключительной доксологии использовал во втором действии написанной в 1747 году оратории "Иисус Навин", в части "Glory ti God".
        Благодаря блестящему таланту исполнителя-инструменталиста, Гендель очень скоро стал завсегдатаем домов самых знатных римских любителей музыки и прежде всего дома кардинала Оттобони. Здесь Гендель знакомится не только с меценатами, но и с самыми выдающимися итальянскими композиторами той эпохи. Он завязывает дружбу с такими музыкантами, как Корелли, Кальдара и Скарлатти-старший. Генделя все любят, почитают, признают его авторитет. Римский корреспондент Фердинанда Медичи, например, рекомендует герцогу одного юного виртуоза со следующим замечанием: "...Все это может подтвердить и знаменитый саксонец, который слушал его игру в доме Оттобони и даже музицировал вместе с ним у Колонное".
        Между тем Гендель вновь пишет оперу для Гамбурга. Слухи о его итальянских успехах могли дойти и до ганзейцев... Опера состояла из двух частей: "Der begluckte Florindo" и "Die verwandelte Daphne". Она исполнялась в январе и феврале уже следующего, 1708 года; музыка ее до нас, к сожалению, не дошла.

1708

        В это время Гендель вошел в окружение герцога Русполи, где в марте 1708 года впервые была исполнена его кантата "Lungi del mio bel Nume". В расходных книгах дворцового хозяйства регулярно перечисляются суммы, которые отражают затраты на содержание Генделя, а также расходы, связанные с исполнением его произведений. Самые крупные траты связаны с декорациями исполненной 8 апреля 1708 года оратории "La Ressurrezione".
        Пасхальная оратория имела, видимо, большой успех. Согласно уже цитировавшемуся римскому дневнику, "в этот вечер маркиз Русполи представил во дворце Бонелли, возле Святых Апостолов, отличную ораторию, переоборудовав большой зал в пышно обставленный театральный зал для публики. Присутствовало очень много благородных господ и несколько кардиналов... Его Святейшество папа выпустил порицающее письмо, так как в исполнении оратории участвовала и одна певица". Из платежной ведомости музыкантов мы узнаем, что оркестр состоял из 20 скрипачей, 4 альтистов, 5 исполнителей на басовой виоле, 5 контрабасистов, 2 трубачей, 1 тромбониста и 5 гобоистов.
        В Риме Гендель становится знаменитым. Он может постоянно посещать заседания так называемой Аркадской академии. Эта "академия" сформировалась в Риме в 1690 году на основе общества поэтов, музыкантов и знатоков искусств. Все они называли себя "аркадскими пастухами" и приняли пастушеские имена. Когда Гендель жил в Риме, членом этого общества являлась и герцогиня Русполи. "Аркадцами" могли быть не только римские граждане - участники объединения проживали по всей Италии и даже за рубежом, одно время число их Достигало тысячи пятисот. Членами академии были многие папы, много епископов, иностранных герцогов и государей (например, польская королева), далее, дамы и господа благородного происхождения, а также известные артисты, среди музыкантов, например, Корелли, А. Скарлатти, Пасквини, Б. Марчелло и другие. Гендель не мог быгь действительным членом общества, так как, согласно его уставу, не достиг еще положенного возраста. Однако до нас дошло либретто чествующей Генделя кантаты, принадлежащее перу одного из "аркадцев" - епископа Бенедетто Памфили и состоящее из двух речитативов и двух арий. Созданное весной 1708 года либретто Гендель положил на музыку.
        Но как ни хорошо чувствовал себя Гендель в Риме, пришло время расставания. В других итальянских городах его ждали новые впечатления. Гендель решает поехать в Неаполь. Перед отъездом, однако, он пишет еще одну кантату, прощальную - "Partenza... di G. F. Hendel".
        Весной 1708 года Гендель находится уже в Неаполе; 16 июня он заканчивает серенаду "Ацис, Галатея и Полифем", написанную, вероятно, по случаю бракосочетания одного вельможи. С точки зрения жанра "серенада" эта является, собственно говоря, кантатой для трех певцов и оркестра, без хора, вступления и разделения на акты. Роль Полифема исполнял, по всей видимости, превосходный бас - диапазон партии превышает две с половиной октавы! (В сольной кантате "Nell'africane selve" диапазон партии баса еще больше: он простирается от до-диез большой октавы до ля первой.)
        В Неаполе Гендель расширяет круг своих влиятельных знакомых: здесь он встречается с кардиналом Винченцо Гримани, отпрыском аристократической венецианской семьи. Во владениях семьи Гримани находился театр св. Джованни Кризостомо, для которого кардинал сразу же заказал Генделю оперу. Возможно, что еще здесь, в Неаполе, Гендель написал оперу "Агриппина".
        Музыкальная жизнь Неаполя не привязывает к себе Генделя, поэтому вскоре он возвращается в Рим, где знакомится с Агостино Стеффани, который до этого был музыкальным директором двора ганноверского курфюрста Эрнста Августа, в данный же момент состоял на службе у дюссельдорфского дворцового графа Иоганна Вильгельма. (Дворцовый граф был, кстати, шурином Джана Гастоне Медичи; по рекомендации последнего Гендель был приглашен к дюссельдорфскому двору.)

1709

        За время пребывания в Италии Гендель получает из Германии два известия о семейных событиях. Первое из них радостное: старшая из сестер, Доротея София, в сентябре 1807 года вышла замуж за адвоката М. Д. Михаэльсена. Тем печальнее второе: младшая сестра, Иоганна Кристиана, скончалась в Галле 16 июля 1709 года в возрасте 19 лет.
        Тем временем нужно было выполнять венецианский заказ: поздней осенью или ранней зимой Гендель отправляется в путь, чтобы принять участие в репетициях "Агриппины". Первое ее исполнение - 26 декабря 1709 года - совпадает с началом карнавального сезона, и, как выясняется из дошедших до нас документов, опера имела громадный успех: ее включали в программу гораздо чаще, чем было принято в Венеции, - двадцать семь раз в течение карнавального сезона, и склонная к восторгам, но глубоко понимающая музыку венецианская публика неистово чествовала "саксонского царя". Успех этот определил дальнейший жизненный путь Генделя. В венецианском карнавале приняли участие знатные лица из Ганновера и Англии, которые так восторженно отзывались об опере, что слава Генделя распространилась и в тех краях, где сам он до сих пор побывать еще не успел. Среди этих лиц был герцог Эрнст, младший брат ганноверского курфюрста, постоянный участник венецианских карнавальных празднеств, а также знаток музыки барон Кильмансегг, старший шталмейстер курфюрста. Они делают Генделю такие заманчивые предложения, что виновник торжества, оперный композитор, решает попытать счастья в Ганновере.

Ганновер, первые лондонские успехи
(1710-1712)

1710

        Гендель опять отправляется в путь и весной 1710 года прибывает в Ганновер. Там он вскоре удачно заключает договор, согласно которому с 16 июня 1710 года становится придворным дирижером курфюрста Георга Людвига, с годовым жалованьем в 1000 талеров. Эта сумма по тем временам была огромной: немногим ранее И. С. Бах в Арнштадте имел годовой доход всего около 60 талеров. Но подобное различие тогда было естественным: так соотносился доход церковного музыканта, органиста, кантора с доходом приобретшего популярность оперного композитора.
        Согласно Джону Хоукинсу, который мог получить информацию непосредственно от самого Генделя, последний так описывал свои первые ганноверские впечатления: "Впервые я прибыл в Ганновер еще молодым человеком... я познакомился с достоинствами Стеффани, он также был наслышан обо мне. Я уже кое-что понимал в музыке и, вытянув свои широко поставленные руки, расправив пальцы, мог довольно недурно играть на органе. Он принял меня с большой сердечностью и вскоре сделал возможным, чтобы меня представили герцогине Софии и сыну курфюрста; напомнил им, что я именно тот музыкант-виртуоз, о котором он ранее рассказывал; он также счел себя обязанным снабдить меня советами в том, какой образ жизни мне избрать и как вести себя во время пребывания в Ганновере. Когда же его послали по делам за границу, он и тогда охранял меня своей милостью и покровительством..."
        Договор был составлен так, что (согласно Майнварингу) Генделю дозволялось выполнить его более ранние обязательства и совершать поездки. Воспользовавшись этим, Гендель вначале посетил свою мать в Галле, где, естественно, повидался и с Цахау, а затем поехал в Дюссельдорф. Там он гостил у дворцового графа Иоганна Вильгельма, который подарил композитору серебряный сервиз. Далее Гендель поехал в Голландию, откуда осенью 1710 года отплыл в Лондон. Туда его повлекли ободряющие слова барона Кильмансегга, пообещавшего рекомендовать уже знаменитого "саксонца" английской аристократии и двору. С ганноверским двором у Генделя - как считает Майнваринг - было такое соглашение, по которому он мог получить годичный отпуск на поездку в Англию.
        В конце ноября или в начале декабря Гендель прибывает в Лондон, где дебютирует как автор вставной арии к одной из опер Скарлатти для известной певицы Франчески Ванини-Боски. (Опера Скарлатти "Пирро и Деметрио" была, вероятно, в то время весьма популярной, поскольку в театре "Haymarket" ее играли уже два года. День представления: 11 декабря 1710 года.* (* До 1752 года Англия не принимала грегорианского календаря, поэтому английские даты на 11 дней отставали от установившейся в Европе Конвенции. В данной книге все английские даты приводятся согласно обычаям того времени).
        Здесь нужно сказать несколько слов об истории английской оперы. Опера в Англии развилась из жанра "масок". Вначале это была маскарадная придворная праздничная игра, позднее "действие" обогатилось вставными вокальными номерами. В XVII веке "маски" расцвечивались преимущественно вокальными номерами монодического стиля; так продолжалось вплоть до появления Генри Пёрселла, который обогатил жанр великолепными речитативами, по духу скорее итальянскими, чем французскими. В речитативах этих, однако, не наблюдается подражания ни одному из стилей, более того, они являются самостоятельными, оригинальными мелодиями характерно английского склада.
        Пёрселл написал огромное количество театральной музыки к произведениям знаменитых авторов Реставрации (Шадуэлл, д'Эрфи, Конгрив); настоящая же опера у него только одна, но это шедевр: "Дидона и Эней". Одноактная, без разговорных диалогов опера и сейчас часто исполняется, если и не на оперных сценах, то в концертных залах, наподобие оратории. Музыка же Пёрселла к двум театральным произведениям настолько следует коллизиям драмы, что музыкальные "вставки" можно считать уже, собственно говоря, предвестницами оперы. (К "Королю Артуру" Драйдена и к подчеркнуто зрелищной, в традициях барокко адаптации "Сна в летнюю ночь" Шекспира - "Королеве фей" - Пёрселл написал музыку продолжительностью в два-три часа, с оркестровыми интерлюдиями, ариями, дуэтами, хорами и блестящими финалами.)
        После смерти Пёрселла (1695) не нашлось английского композитора, который смог бы продолжить начатое им дело. Впрочем, музыкальная жизнь того времени все больше начинает замыкаться в рамках домашнего музицирования, деятельности небольших инструментальных ансамблей (консортов) и хорового пения. Кроме этого, для развлечения широкой публики труппы, состоявшие из английских и итальянских артистов, исполняли так называемые "интермеццо" - произведения, основанные на смешении пения, танца и пантомимы. В 1704 воду в театре "Drury Lane" попробовали создать "оперу по итальянскому образцу" - "Британское счастье". В том же году были возобновлены более ранние сценические музыкальные произведения - "Психея" Локка, старшего современника Пёрселла, и "Цирцея" Бэнистера, бывшего гораздо моложе Пёрселла.
        Как видно, потребности публики в подобного рода музыке понемногу возрастали. В 1706 году - по свидетельству Бёрни, "в чудовищно слабом исполнении, скверном переводе и с плохими певцами" - была показана опера Станцани "Арсиноя, королева Кипра" в переработке Клейтона, сделанной на "итальянский манер" (в оригинале опера впервые исполнялась в 1677 году в Болонье). Несмотря на все, она прошла в "Drury Lane" двадцать четыре раза.
        Взявшиеся за это дело люди определенно не разбирались в оперном искусстве, они лишь старались удовлетворить требованиям лондонской публики. Об этом свидетельствует список показанных в начале XVIII века в Лондоне опер: переводились плохие и устаревшие либретто, их снабжали музыкой незначительные и бесталанные английские музыканты; музыка эта была частью собственного их сочинения, частью же заимствовалась.
        Возможности хорошего заработка привлекают в Англию итальянских певцов. Понемногу они сменяют - по крайней мере в главных ролях - необученных и плохо подготовленных английских певцов. А более качественные спектакли постепенно вырабатывают потребность и в более качественных операх; вместе с тем оперные спектакли в Англии, которые ранее шли только на английском языке, становятся двуязычными, а затем перестраиваются исключительно на итальянский язык.
        Против этого нововведения борются - отточенным пером, острым языком и с хорошим юмором - Ричард Стиль, затем Дж. Аддисон, редакторы популярных журналов "Тэтлер" и "Спектэтор". Тем более, что написанная на текст Аддисона "английская опера" Клейтона "Розамунда" позорно провалилась в 1707 году в "Drury Lane"...
        Так обстояли дела, когда Гендель прибыл в Лондон. А композитор, пользовавшийся успехом в Италии, мог быстро завязать отношения с лондонскими театральными предпринимателями. Вскоре Гендель "попадает в лапы" к Аарону Хиллу, директору театра "Haymarket".
        Аарон Хилл был одного возраста с Генделем, живо интересовался литературой, но вместе с тем обладал особенным чутьем на различного рода коммерческие начинания. Его компаньон и заместитель Иоганн Якоб (Джон Джеймс) Хейдеггер, поэт и менеджер немецко-швейцарского происхождения, почуяв хорошее дело, ввел Генделя в аристократическое общество. Среди первых его знакомых была тогда еще только десятилетняя Мэри Грэнвилл, позднее миссис Пендэрвес, а затем миссис Делани, ставшая позже хорошим другом Генделя. Мэри Делани впоследствии вспоминала: "Впервые я встретилась с Генделем в 1710 году, его представил моему дяде господин Хейдеггер... самый некрасивый человек, которого я когда-либо видела. У нас не было хорошего инструмента, только мой маленький спинет, на котором великий музыкант поистине творил чудеса. Его игра совершенно захватила меня, но, естественно, только как ребенка определенного типа, а не знатока, потому что когда Гендель ушел, я сразу же села за инструмент и сыграла на нем самые красивые пьесы, которые до тех пор разучила. Дядя лукаво спросил: думаю ли я, что когда-нибудь буду играть так же хорошо, как господин Гендель. "Если бы не верила, - воскликнула я, - то сразу бы сожгла свой инструмент!" Вот в какой невинной детской самонадеянности я жила".
        Хилл на основе одного эпизода из "Освобожденного Иерусалима" Тассо написал сценарий на английском языке под названием "Ринальдо", который передал Джакомо Росси для переработки в либретто на итальянском языке; Генделю же Хилл поручил написать музыку. Гендель с таким энтузиазмом взялся за работу, что либреттист не поспевал за ним. Правда и то, что Гендель без ложной скромности использовал в своей первой лондонской опере фрагменты из написанных им ранее произведений.
        Премьере, как обычно, предшествовали газетные статьи и другие извещения. Ко времени премьеры либретто можно было уже свободно купить; в нем содержалось посвящение Хилла королеве Анне, далее, предисловие Хилла и обращение Росси к милостивому читателю. (В нем Росси заявляет, что произведение было создано "в течение одной ночи"; Генделя он называет "Орфеем нашего века" и жалуется, что тот не давал ему достаточно времени на сочинение либретто.)

1711

        Первое представление "Ринальдо" состоялось 24 февраля 1711 года. За день до этого Гендель отпраздновал свое двадцатишестилетие.
        Опера имела огромный успех: до конца оперного сезона ее вновь и вновь включали в программу. Принимая во внимание, что оперные представления в то время проводились только по четвергам и субботам (когда драматические театры были закрыты), пятнадцать представлений "Ринальдо" в течение трех месяцев, то есть до закрытия театрального сезона (2 июня), - число весьма значительное. Роль Ринальдо исполнял знаменитый сопранист-кастрат Николини; арию, начинающуюся словами "Сага sposa", пели, исполняли на клавире и самых разных инструментах по всей Англии. Ноты произведения можно было купить уже в апреле. Согласно обычаю того времени, вышли в свет только ставшие популярными арии, с цифрованным басом; однако в июне оборотистый Дж. Уэлш издал и трехголосные "симфонии" произведения, то есть его оркестровые фрагменты, заработав на этом деле якобы 1500 фунтов...
        Постановка "Ринальдо" обошлась очень дорого. Сцена была богато декорирована, действовали различные механизмы, оживлявшие представление. Это, конечно, не понравилось Аддисону, который - как мы уже упоминали - и так был ожесточенным противником итальянской оперы. 6 марта в своем журнале "Спектэтор" он разразился яростным памфлетом по поводу постановки "Ринальдо":
        "...Как смеялись бы во времена Карла II остроумные люди, если бы видели Николини, который стоит в горностаевой мантии посреди бури и гребет в открытой лодке по морю из папье-маше! Какой простор открылся бы перед ними для издевательств, если бы их стали развлекать при помощи извергающих греческий огонь драконов, заколдованных повозок, влекомых фламандскими кобылами, и настоящих водопадов, расположенных посреди искусственного пейзажа... За несколько дней до этого, проходя по улицам, я встретил странную фигуру, тащившую на плечах полную мелких птиц клетку; и в то время как я раздумывал над тем, для чего ему эти птицы, человек мой встретился со знакомцем, который спросил, что тот тащит на плечах. Ответ был: воробьев для оперы. - Воробьев для оперы? - спросил, облизываясь, друг, - зачем? Наверное, их хотят зажарить? - Нет, нет, - говорит человек, - в конце первого действия мне нужно всех их выпустить, чтобы они вылетели на сцену.
        Этот необычный диалог настолько разбудил мое любопытство, что я тут же купил либретто оперы и понял из него, что воробьи должны играть роль скрывающихся в прелестной рощице певчих птиц; поддавшись своему любопытству дальше, я узнал, что воробьи... вылетят в зрительный зал, музыку же при этом будут создавать расположенные за декорациями флажолеты и подражающие голосам птиц свистки.
        ...Грандиозные планы разрослись и в области усовершенствования оперы: предлагалось разобрать часть сцены и поразить публику табуном из ста лошадей; совершенно серьезно обсуждался план, согласно которому Нью-Ривер будет введена в театр и использована для размещения фонтанов и водопадов... Между тем, для обеспечения и в зимний сезон какого-нибудь приемлемого развлечения, в „Ринальдо" будут введены молнии, иллюминация и фейерверк, чтобы публика могла наслаждаться представлением, не боясь замерзнуть и вместе с тем сгореть, так как несколько механизмов наполнят водой, и они по сигналу в течение минуты вступят в действие, если случится какое-либо несчастье... Еще я должен сообщить своим читателям, что... собираются заключить соглашение, по которому сцену при постановке "Ринальдо" и "Армиды" украсят апельсиновыми садами, и когда эти оперы пойдут в следующий раз, роль певчих птиц перейдет к синицам; устроители решили, что, не щадя сил и средств, удовлетворят потребности аудитории".
        Но напрасно интриговал против "Ринальдо" Аддисон и затем, едва неделю спустя и также в "Спектэторе", Ричард Стиль - произведение имело громадный успех. Почти каждую неделю в лондонских газетах появляются объявления, в которых сообщается о дне представления "Ринальдо" и всегда отмечается: "по желанию благородных дам" или "по желанию выдающихся личностей". Из одного такого сообщения можно узнать даже цены: билет в ложу стоил восемь шиллингов, в партер - пять шиллингов, в нижний ярус - два с половиной шиллинга, в верхний - полтора, а в ложу просцениума - полгинеи (десять с половиной шиллингов). В случае бенефиса цены были более высокими. Кстати, в течение марта опера была исполнена труппой Николини и в Ирландии, в Дублине. И это свидетельствует о том, что слухи об успехе "Ринальдо" быстро разлетелись по всей стране.
        Едва закончился оперный сезон в Лондоне, как Гендель счел уместным возвратиться в Германию. Однако путь свой он направил не прямо в Ганновер, а сделал остановку в Дюссельдорфе, где стал гостем дворцового графа Иоганна Вильгельма. Граф даже написал ганноверскому курфюрсту Георгу Людвигу и его вдовствующей матери, герцогине Софии, письмо, в котором извинялся за задержку Генделя в пути. Дворцовый граф показал Генделю самые новые приобретения в своей коллекции музыкальных инструментов.
        Курфюрста, по-видимому, не особенно трогало, несет ли его музыкант свою службу или нет, так как Гендель, вскоре по прибытии, вновь отправился в путь. В ноябре 1711 года он снова посетил свою мать в Галле, где стал также крестным отцом одной из племянниц, которая - вслед за ним - получила при крещении имя Иоганна Фридерика. Иоганна Фридерика Михаэльсен осталась, кстати, одной из любимиц Генделя до конца его жизни; в своем завещании он назначил ее единственной наследницей.
        Во время пребывания в Ганновере Гендель не порывает своих связей с Лондоном. Уже в конце июля он пишет письмо живущему в Лондоне немецкому музыканту Андреасу Ронеру и просит его установить связь с поэтом м-ром Хьюгсом, стихи которого он хотел бы положить на музыку.
        "Если бы м-р Хьюгс уважил одну мою просьбу и прислал мне некоторые из его столь прелестных английских стихотворений, он доставил бы мне такую радость, какую только можно себе вообразить. С тех пор как я оставил Англию, я несколько продвинулся в английском языке..."

1712

        Между тем в Лондоне выходят новые и новые издания песен и арий из "Ринальдо". 23 января 1712 года "Ринальдо" вновь был исполнен в театре "Haymarket" и до начала марта выдержал восемь представлений.

Переселение в Лондон
(1713-1717)

        Осенью 1712 года Гендель снова просит разрешения у курфюрста - на вторичное посещение Лондона. Разрешение он получает с условием, что "в границах приемлемого времени" возвратится в Ганновер. Лондонские любители музыки принимают Генделя как хорошего старого знакомого. С квартирой у него нет проблем: вначале он живет в лондонском Сити в доме м-ра Эндрюза, аристократа из Сарри, позже графы Бёрлингтоны приглашают его в свой дом на Пиккадилли. Гендель может сочинять в спокойных условиях. Новую оперу "Pastor fido" ("Верный пастырь") он, вероятно, начал сочинять раньше, еще в Германии, так как дата ее завершения - 24 октября 1712 года. Премьера произведения состоялась 22 ноября в театре "Haymarket", до февраля опера выдержала всего семь представлений и - провалилась.
        Фрэнсис Колмэн (драматург, затем чрезвычайный посол во Флоренции), который регулярно заносил в свой "Opera Register" сведения о всех лондонских постановках, после перечисления имен либреттиста, композитора, исполнителей и т. д. кратко формулирует свое мнение следующим образом: "Сцена изображала только поля Аркадии. Костюмы старые, опера короткая".

1713

        Но Гендель не падает духом. Один провал еще ничего не значит, сбой наверняка можно выправить следующей оперой... Лихорадочно берется он за работу и к 19 декабря 1712 года заканчивает новую оперу, "Тезея". В двуязычном (итальянском и английском) либретто Гендель упоминается как "Maestro di Capella di S. A. E. d'Hannover", то есть придворный дирижер ганноверского курфюрста. В данный момент Гендель имел такой светский ранг и кроме него - лишь несколько сбереженных фунтов... Да и эти потихоньку тают, поскольку "Тезей", впервые поставленный 10 января 1713 года, также терпит провал: в январе его играют всего шесть раз, в феврале уже только четыре раза, а с марта по май включают в программу только раз в месяц, затем он окончательно исчезает из репертуара, выдержав всего 13 представлений.
        Колмэн сообщает об этом следующее: "Предприниматель поставил новую, героическую оперу в красивом оформлении. Костюмы новее и богаче, чем раньше, установлены четыре новые картины, другие декорации и механизмы. .. Хотели было к подготовленной таким образом опере навербовать подписчиков на шесть представлений, но не получилось... Два вечера театр был достаточно полон. Однако после этого предприниматель обанкротился и сбежал, не заплатив даже певцам, декораторам и за костюмы. Певцы, таким образом, пришли в замешательство, но затем решили, что продолжат представления за свой счет и доход разделят между собой".
        Сам Гендель тоже не получил ни гроша от сбежавшего в Италию продюсера Свини. Поэтому последнее представление "Тезея" 16 мая было организовано в качестве бенефиса Генделя. В перерывах спектакля Гендель развлекал благородную публику игрой на клавесине. Доход составил 73 фунта, 10 шиллингов и 11 пенни.
        Убогие условия оперной жизни вынуждают Генделя, в интересах достижения успеха, включиться в жизнь английской нации. Он, композитор и музыкант, до сих пор никогда не занимавшийся политикой, сейчас, желая зарабатывать себе на жизнь музыкой, должен внимательно следить за английской и, следовательно, мировой политикой. Он пишет праздничную оду на день рождения королевы Анны, которая была исполнена при дворе, славившемся любовью к музыке, 6 февраля 1713 года при участии артистов "Chapel Royal". Ода оправдала связанные с ней надежды: королева возлагает на Генделя написание праздничной музыки к официальным торжествам по поводу заключения Утрехтского мира.
        Война за Испанское наследство, активной участницей которой была и Англия, приближается к концу. 31 марта 1713 года будет заключен Утрехтский мир, который положит конец свирепствовавшей 12 лет вражде. Англия выйдет из войны укрепившейся: в числе прочего по условиям мирного договора к Англии отходят Гибралтар, остров Менорка и много других, ранее находившихся в испанских владениях колоний в Вест-Индии. (Сам факт заключения мира был обнародован в Англии лишь 5 мая).
        Утрехтский мир принимают в Англии с большой радостью и отмечают пышными празднествами. Гендель - по поручению королевы - сочиняет для празднования столь важного события "Те Deum". В интересах полной точности отметим, что Гендель написал его еще в январе, так как был уверен в том, что заключение мира принесет Англии только выгоды. Словом, "Те Deum" был готов и ждал только случая для исполнения; после мая Гендель присочинил к нему еще одно "Jubilate". Оба произведения были исполнены в кафедральном соборе св. Павла 7 июля 1713 года на благодарственном молебне по случаю заключения мира, в присутствии членов парламента. (Королева в это время была уже больна и поэтому не могла принять участия в богослужении.) "Ода на день рождения", "Те Deum" и, естественно, деятельность Генделя как оперного композитора способствовали тому, что (как пишет Майнваринг, "по просьбе аристократии, одобренной королевой") королева Анна одарила Генделя ежегодной пожизненной рентой в 200 фунтов.

1714

        По всей видимости, именно эта значительная сумма способствовала тому, что Гендель "забыл" о возвращении к своему, собственно говоря, хозяину-кормильцу, ганноверскому курфюрсту. Условием разрешения на отъезд было возвращение в границах приемлемого времени. Однако Генделю и в голову не пришло уезжать из Лондона, где он хорошо жил, имел успех, к тому же и доходы его стали весьма значительными. Проблем с квартирой и питанием у него не было и сейчас: он все еще был гостем Бёрлингтонов.
        1 августа 1714 года скончалась королева Анна, и после смерти государыни в жизни Генделя наступили тяжелые времена, значительные перемены. Англия провозгласила своим новым королем как раз ганноверского курфюрста Георга Людвига, которого короновали под именем Георга I.
        Дом Стюартов не умер вместе с Анной, только у Анны не осталось прямых наследников. Принятый в 1701 году закон о наследовании престола исключал из числа наследников - чтобы предотвратить попытку католической реставрации - прямых потомков мужского пола короля Иакова II, и, таким образом, брат Анны Джеймс Фрэнсис Эдвард мог выступить лишь в качестве незаконного наследника трона. Закон о наследовании престола определил в качестве наследников род Стюартов по женской линии, протестантов; так на английский трон попал муж внучки Иакова I, Софии, ганноверский курфюрст.
        Вначале для короля нашлись заботы и поважнее той, чтобы наказать за непокорность неверного слугу, Генделя. 18 сентября 1714 года король Георг I ступил на английскую землю, 20 сентября прибыл в королевский дворец, St. James Palace, и газета "Пост бой" сообщила о том, что уже 26 сентября, в воскресенье, "Его Величество последовали в капеллу дворца Сент-Джеймс, где исполнялся "Те Deum", написанный господином Генделем".
        Коронация состоялась 20 октября; через три дня, то есть раньше обычного, начался новый оперный сезон. На первом представлении в театре "Haymarket" присутствовали принц Уэльский (позднее король Георг II) и его жена, принцесса Каролина. В ходе сезона, 30 декабря, вновь включили в репертуар генделевского "Ринальдо" (в течение сезона он был сыгран еще десять раз).
        Король не присутствовал на оперных спектаклях, Гендель же тщательно избегал встречи с ним. Король, кстати, не имел большой популярности: хотя он и был протестантом, но, собственно говоря, до конца жизни на английском троне восседал немец. Он постоянно старался проводить немецкую политику, точнее политику ганноверской семьи; правда, он не вмешивался во внутренние дела Англии, но так и не научился прилично говорить по-английски (в результате того, что с министрами своими он мог общаться лишь по-французски, вскоре образовался независимый от короля кабинет, который был ответствен только перед парламентом). Лучшим его качеством - хотя бы с точки зрения Генделя - было то, что он очень любил музыку, и как раз музыка в конце концов помирила оскорбившегося (и, надо сказать, справедливо) Георга I с Генделем.
        Гендель в это время, совершенно отойдя от дел, спокойно поживал в графских владениях Бёрлингтонов. Осенью 1714 года в графском придворном театре была впервые исполнена его опера "Сулла", музыку которой Гендель позднее использовал в "Амадисе". (Эта короткая и незначительная опера была непригодна для исполнения на большой сцене.)

1715

        Руководство театром "Haymarket" тем временем перешло к Хейдеггеру - поэту и предпринимателю швейцарского происхождения. Благодаря своей деспотической, стремящейся к господству над всеми натуре он получил прозвище "швейцарский герцог".
        Этот самый Хейдеггер - памятуя о прошлых крупных оперных успехах Генделя - заказал композитору новое произведение. Либретто написал сам Хейдеггер, название оперы - "Амадис", посвящение обращено к Бёрлингтону. Премьера "Амадиса" состоялась 25 мая 1715 года, в главных ролях выступили Николини и выделившаяся в то время английская певица миссис Робинсон. Опера не выдержала много представлений, это, однако, отнюдь не значит, что она провалилась. До июля состоялось семь представлений (в июне, кстати, Опера была закрыта на неделю из-за сильной жары), затем, в результате мятежа иаковитов, были закрыты все театры Лондона. (Наследник трона Джеймс Фрэнсис Эдвард, который под именем Иакова VIII стал королем Шотландии, хотел при помощи оружия вернуть себе английский трон. В конце года восстание было окончательно подавлено.) Но и до этого дела театров шли плохо, так как в английской внутренней политике господствовал кризис: консервативная партия потерпела поражение, и власть перешла к либералам. Этот процесс сопровождался большими волнениями, нарушениями общественного порядка. В своем "Регистре" Колмэн так пишет об этом: "С 23 июля нет оперных спектаклей; причина - мятеж тори и папистов. Король и двор в такие смутные времена не появляются среди толпы".
        Однако непосредственно перед этим король инкогнито посмотрел представления "Ринальдо", состоявшиеся 2 и 9 июля. Очевидно, он по-прежнему был в претензии на Генделя, который все еще не смел публично показаться ему на глаза.
        Когда же произошло окончательное "примирение"? На этот счет нет точных и заслуживающих доверия данных. В анекдотах обычно упоминается 1715 год. И чем больше документов доходит до нас, тем все более запутанной становится эта история. Говорят, что когда в 1714 году в Англию прибыл всемирно известный итальянский скрипач Франческо Джеминиани и представился двору, то, естественно, захотел заполучить себе самого лучшего аккомпаниатора, Генделя. По словам Хоукинса, уже на первом концерте Джеминиани при дворе ему аккомпанировал Гендель. Однако представляется вероятным, что Хоукинс ошибается, и этот концерт, который действительно прошел при участии Генделя, состоялся только после 1716 года - тогда, когда Джеминиани впервые исполнил изданные незадолго до этого сонаты, обозначенные как "Опус I". Легенды вокруг "Музыки на воде" также связывают полное примирение с этим временем. Однако конкретные данные относятся только к 1717 году, когда король принял участие в прогулке по Темзе, во время которой исполнялась музыка Генделя.

1716

        После смутных времен, в феврале 1716 года. Опера вновь была открыта. Из дошедших до нас скудных сведений мы знаем, что "Амадис" в этом сезоне был сыгран не менее шести раз. Материальное положение Генделя наверняка укрепилось: к марту 1715 года относится первое упоминание о том, что Гендель был акционером Южноморской компании (South Sea Company), позже потерпевшей необыкновенно скандальное банкротство; Гендель обладал акциями на сумму 500 фунтов. Тогда Южноморская компания осуществляла всю торговлю Англии с находившейся под испанским протекторатом Америкой, включая сюда и работорговлю. Компания развивала все более обширную коммерческую деятельность, имела огромную прибыль и выплачивала своим акционерам из года в год увеличивающиеся дивиденды.
        В одном из своих писем Гендель как раз просил у лондонской конторы Южноморской компании подлежащие на это время уплате дивиденды. Ему были нужны деньги: он намеревался поехать в Германию. За два дня до отправления Генделя (7 июля 1716 года) свою родину, Ганновер, посетил король Георг I. Судя по всему, примирение к тому времени уже состоялось, иначе было бы совершенно непонятно, почему Гендель уезжает из Англии именно тогда, когда и король находится вдали от нее.
        Однако Гендель поехал не в Ганновер, а в Галле, чтобы посетить семью и друзей. За время пребывания в Галле он выезжает также в Ансбах, где возобновляет связи со старым школьным товарищем Иоганном Кристофом Шмидтом и убеждает его бросить торговлю шерстью и полностью посвятить себя музыке. Шмидт следует совету Генделя и немногим позже отправляется в Лондон с совсем еще маленьким тогда сыном. Дружба между Генделем и Шмидтом становится все более глубокой: в литературе о Генделе и отец и сын Шмидты известны под именем Джон Кристофер Смит.
        В декабре 1716 года начинается новый оперный сезон и Гендель возвращается в Лондон.

1717

        5 января "Ринальдо" вновь появляется на сцене и в течение сезона исполняется одиннадцать раз.
        Не только "Ринальдо" исполняется часто, но также и "Амадис". Правда, иногда при поразительных обстоятельствах. Так, например, 23 февраля 1717 года (случайно как раз в день тридцатидвухлетия Генделя) представление "Амадиса" состоялось без декораций. Двумя днями раньше в этом театре проходил бал, и, соответственно этому, нужно было переоборудовать сцену. Оставшегося после бала времени не хватило, чтобы вернуть сцене прежний вид, однако опера и без декораций привлекла достаточное число зрителей... 21-го же марта, когда "Амадис" опять был включен в программу, в него вставили вновь написанную сцену, в интерпретации "Синьора Кавальеро Николино Гримальди и госпожи Робинсон". В действительности же музыка этой сцены не была новой - Гендель просто перенес в "Амадис" один дуэт из не исполнявшейся публично оперы "Сулла".
        Популярность Генделя характеризуется и тем, что произведения его издаются уже не только в виде избранных популярнейших арий в форме клавира. В начале года в руки интересующихся попадает труд Уильяма Бабелла "Suits of the most Celebrated Lessons Collected and Fitted to the Harpsichord or Spinnet... with Variety of Passages by the Author". В нем встречается и виртуозное фортепианное переложение четырех арий из "Ринальдо", среди которых одно настолько богато орнаментировано, что мы со спокойной совестью можем предположить: Бабелл стремился запечатлеть на бумаге манеру импровизации Генделя. (Бабелл был на пять лет моложе Генделя и служил органистом у короля Георга I, являясь, собственно говоря, соперником Генделя. Однако оба они быстро поняли, что им не нужно остерегаться друг друга; позже Бабелл стал учеником Генделя.)
        На это время приходится примирение Генделя с королем Георгом I. Во всяком случае, к этому времени относится документ, указывающий на действительное исполнение "Музыки на воде".
        Фредерик Боннет, аккредитованный при английском дворе бранденбургский поверенный в делах, 19 июля 1717 года шлет своему поручителю следующее донесение:
        "Несколько недель назад король выразил барону Кильмансекку пожелание в том, чтобы на основе подписки было организовано музицирование на воде, на Темзе, наподобие тех зимних маскарадных празднеств, которые король в каждом отдельном случае столь охотно посещал. Барон завязал отношения со швейцарцем Хейдеггером, самым понятливым предпринимателем, какого только может найти аристократия для организации собственного развлечения. Хейдеггер ответил, что как бы он ни стремился услужить Его Величеству, подписку следует придержать до больших начинаний, в первую очередь до маскарадных празднеств, так как каждое из них принесет ему 300-400 гиней.
        Но барон Килъмансекк, видя, насколько раздражают Его Величество эти трудности, решил дать устраиваемый на реке концерт на свои средства; так, позавчера (17 июля), пришла очередь этого концерта.
        Король сел в барку около восьми часов в сопровождении герцогини Болтон, графини Годольфин, баронессы Килъмансекк, мадам Веар и графа Оркни - последний обеспечил охрану. Возле королевской барки находилась барка с музыкантами, их было пятьдесят человек, и они играли на самых разных инструментах: трубах, валторнах, гобоях, фаготах, немецких флейтах, французских флейтах, скрипках и контрабасах; певцов, однако, не было. Этот концерт специально для данного случая написал уроженец Галле знаменитый Гендель, первый придворный композитор короля. Его Величество были настолько восхищены, что приказали: концерт нужно повторить, к тому же дважды до ужина и один раз после него, несмотря на то, что каждое отдельное исполнение длится целый час. Вечернее развлечение не оставило желать после себя ничего лучшего. Можно было видеть множество барок, но прежде всего лодок, полных людей, стремившихся принять участие в веселье. Мадам Кильмансекк устроила в прибрежном загородном доме, ранее принадлежавшем лорду Рэйнли Челси, пышный званый ужин. Король прибыл туда час спустя после полуночи. Около трех часов он отправился назад и около половины пятого прибыл во дворец Сент-Джеймс. Концерт - и это только оплата музыкантов - обошелся барону в 150 фунтов. В празднестве не приняли участия ни принц, ни принцесса Уэлъские". Кстати, газета "Дэйли курэнт" в своем 19-м июльском номере извещает о событии в совершенно похожем по смыслу сообщении, с той лишь разницей, что здесь Генделя не называют "первым придворным композитором короля". Но можно предположить, что в делах двора опытный дипломат был информирован лучше, чем журналист. Таким образом, мы и дальше остаемся в неведении относительно того, действительно ли правдива легенда, в которой проводится связь между "Музыкой на воде" и примирением короля с Генделем.          Факт, что исполнение "Музыки на воде" происходит в этот день, но возможно также, что король уже раньше простил Генделю его непослушание, еще тогда, когда не назначил его "придворным композитором".
        Гендель написал много сюит, позже их издали в полном собрании сочинений, подготовленном Кризандером, под названием "Музыка на воде". Среди двадцати сюит 9 написаны в фа мажоре или ре миноре, тональность пяти сюит - ре мажор, 6 группируются возле тонального центра соль мажор-соль минор. Относящиеся к одной и той же тональной группе сюиты отличаются от других и по инструментовке. Состав оркестра первой группы: 2 гобоя, фагот, 2 валторны, струнные и бассо континуо; второй группы: 2 гобоя, фагот, 2 трубы, 2 валторны, струнные и бассо континуо; третьей: струнный оркестр, расцвеченный блок- и обычными флейтами, также с бассо континуо. Среди великолепно инструментованных сюитных "циклов" самый блестящий, самый красочный - благодаря использованию труб - средний. Все сюиты и до наших дней остались самыми популярными произведениями Генделя, во всяком случае, что касается его оркестровых произведений. Это, собственно говоря, развлекательная музыка. Сюиты начинаются большими увертюрами, затем, в соответствии с обычаями эпохи, следуют разнообразные стилизованные танцевальные части: менуэты, буррэ, луры, хорнпайпы, несколько медленных частей с обозначением "ария" ("air" или "aria") и т. д. Заключают сюиты быстрые, обозначенные "pomposo" и в действительности помпезные части.
        Слава Генделя докатилась и до его родины. Это видно из того факта, что в сентябре 1717 года "Амадис" под названием "Ориона" был поставлен на немецком языке в Гамбурге. (Но несмотря на перевод, арии в опере, согласно обычаям того времени, исполнялись на оригинальном, итальянском языке.)
        Именно в это время Гендель написал одно из самых масштабных и значительных своих произведений духовного характера на немецком языке, так называемые "Страсти по Броккесу". Генрих Броккес, гамбургский поэт, написал в 1712 году на основе евангелий текст "страстей", ставший неслыханно популярным. Уже в год появления этого текста Кайзер написал на него "Страсти", которые с огромным успехом исполнялись на страстной неделе. В 1716 году "Страсти" на текст Броккеса были написаны Телеманом; Генделем, вероятно, в 1717 году, во время поездки в Германию; затем, в 1718 году, - Маттесоном. Все эти "страсти" исполнялись из года в год в рамках богослужений страстной недели; был год, когда многие варианты звучали в гамбургском кафедральном соборе на протяжении нескольких дней. Об этом свидетельствует, например, предисловие к изданию "Страстей" Броккеса, вышедшему в 1719 году. Название "Страстей" на оригинальном, пышном и витиеватом барочном немецком языке выглядит так: "Der fur die Sunden der Welt gemarterte und sterbende Jesus aus den vier Evangelisten in gebundener Rede vorgestellet". В предисловии, среди прочего, можно прочесть следующее: "...Версия герра Кайзера исполнялась в разное время при наибольшем одобрении. Музыку господина Маттесона мы слышали в этом году уже дважды, в слушателях она оставила воспоминания о неслыханных достоинствах автора. Сейчас же, в следующий понедельник, собираются исполнить музыку господина Генделя, затем - господина Телемана, в следующий вторник..."
        Эти произведения, кстати, на протяжении многих лет оставались в программе музыкальных богослужений страстной недели гамбургского кафедрального собора.

Кэнонс
(1717-1720)

        Осень 1717 года. Гендель пользуется большим уважением на своей новой родине. Продолжительное пребывание у графов Бёрлингтонов избавило его от забот, связанных с жильем; сейчас же Гендель может избрать себе новую резиденцию, причем на еще более льготных условиях: по приглашению Джеймса Бриджиса, графа Карнарвонского, он переселяется в Кэнонс. Граф, с 1719 года получивший право присоединить к своим прочим титулам также титул герцога Чандоса, был очень богатым человеком. Свое неимоверное состояние он сколотил путем различных спекуляций. С необыкновенной щедростью поощрял он артистов и искусства. Его дворец в итальянском стиле, построенный в 1713 году, считался настоящим чудом. В нем находилась собственная капелла графа, в которой постоянно звучали музыкальные богослужения; необычайно богатой и ценной была также коллекция инструментов. Среди них трехмануальный камерный орган, один клавесин фирмы "Руккерс" и три более простых, английских, кроме того, два спинета. Среди смычковых инструментов следует упомянуть четыре скрипки Штайнера (кроме них в каталоге музыкальных инструментов Чандоса фигурирует еще несколько скрипок); был, конечно, в коллекции еще целый ряд различных струнных и духовых инструментов.
        При капелле графа имелся также и постоянный оркестр, руководимый приглашенным специально для этой цели дирижером, - так, как это было принято при крупнейших дворах Европы. Руководителем хора и оркестра, состоявших примерно из 30 человек, был Пепуш; с появлением Генделя его позиция ничуть не поколебалась, поскольку граф пригласил Генделя не в качестве дирижера, а в качестве "придворного композитора".
        В письме от 25 сентября граф пишет следующее: "Господин Гендель написал для меня два новых антема, которые очень благородны по звучанию и, как считают многие, далеко превосходят два первых. Сейчас, кстати, он пишет два новых антема и различные оркестровые произведения [увертюры], которые должно исполнять перед первым „чтением" Ветхого завета".
        (Антем - жанр англиканской церковной музыки - писался на тексты псалмов, для хора и оркестра. Он не является обязательной частью литургии. "Полными" - Full - называют антемы, написанные для хора; те же, в которых чередуются сольные и хоровые разделы, называются "стихами" - Verse.)
        Эти первые генделевские "Антемы Чандоса" еще не могли быть исполнены в капелле дворца, так как постройка капеллы закончилась лишь в 1720 году. В первый раз произведения прозвучали, по всей вероятности, в вайтчёрчском соборе св. Лоренца, соборе, который граф - в то время еще только лорд Бриджис - построил в 1714 году.

1718

        Гендель с большим энтузиазмом взялся за решение новых задач; в его распоряжении находились хорошие певцы, он мог писать для отличного хора, да и оркестр был способен на музицирование очень высокого уровня. И, не в последнюю очередь, он мог сочинять для такой публики, которая действительно разбиралась в музыке, ведь в гостях у графа постоянно пребывало огромное количество увлекающихся музыкой аристократов и мелкопоместных дворян, особенно тогда, когда граф приглашал их на какое-либо выдающееся музыкальное событие. В таких условиях Генделем были написаны двенадцать так называемых "Антемов Чандоса", для солистов, трех-, четырех- и пятиголосного хора. Эти произведения, наряду с поздними монументальными ораториями, принадлежат к числу значительнейших творений Генделя.
        Приглашение графа пришлось как нельзя кстати: в 1718 году в театре "Haymarket" оперные спектакли не ставились вообще: Хейдеггер, съемщик-продюсер театра, считал более выгодной организацию балов, маскарадов и концертов. В начале 1919 года в театре гастролировали французские комедианты. Английские оперы игрались в этот период в театре "Lincoln's Inn Fields".
        В то время как звезда Генделя - оперного композитора в Англии закатилась, за границей его слава постоянно ширилась. 20 сентября (согласно итальянскому календарю, 1 октября) 1720 года "Ринальдо" прозвучал в Неаполе, в Палаццо Реале. Здесь также пел Николини, благодаря которому эта опера имела успех и в Лондоне, в 1710 году. Произведение было исполнено в честь императора Карла VI; для этой постановки дирижер Леонардо Лео дополнил оперу Генделя прологом и несколькими вставными сценами. Написанная же в 1709 году "Агриппина" в октябре была многократно исполнена в Гамбурге, на итальянском языке, затем, в начале декабря, труппа показала эту оперу и в Альтоне.

1719

        Между тем семью Генделя в Галле постигло горе. 8 августа скончалась Доротея София Михаэльсен, сестра Георга Фридриха. Мы не знаем, когда Гендель получил известие о печальном событии, ведь дошедшее до нас письмо его, отправленное зятю, написано 20 февраля 1719 года, и, судя по нему, Гендель, видимо, уже до этого выразил свое соболезнование.
        Письмо написано - в соответствии с правилами этикета, принятыми в ту эпоху, - на французском языке. "Милостивый государь, глубокоуважаемый Брат. прошу, не судите о моем желании встретиться с Вами по тому, что время моего отправления запаздывает; к моему глубочайшему сожалению, я в данный момент занят таким делом, от которого, смею сказать, зависит мое будущее; дела мои, однако, затягиваются сильнее, чем я мог бы предположить это раньше. Если бы Вы могли почувствовать боль, которую причиняет мне неспособность довести до конца то, чего я так горячо желаю. Вы бы, несомненно, были снисходительны ко мне; но надеюсь, что через месяц, считая с сегодняшнего дня, я управлюсь с делами и, могу заверить Вас, тогда, не задерживаясь более, сразу отправлюсь в путь. Прошу Вас, дорогой брат, заверьте в этом, как и в моем послушании, маму и сообщите мне о Вашем самочувствии, а также о самочувствии мамы и всей семьи, чтобы облегчить мое беспокойство и нетерпение. Вы наверняка поймете, дорогой брат, что я был бы безутешен, если бы не надеялся восполнить откладывание поездки долгим пребыванием у Вас.
        Я чрезвычайно удивлен тем, что магдебургский торговец до сих пор не обменял еще ценное письмо. Прошу Вас, сохраните его, и это дело я приведу в порядок, когда приеду. Меня уведомили, что оловянную посуду в скором времени доставят на Ваш адрес; мне очень неловко за это опоздание, а также за то, что я не смог выполнить свое обещание раньше. Прошу Вас, простите мне и поверьте, что выполнить это было невозможно несмотря на все мои старания. Вы согласитесь в этом со мной, если позже мне представится возможность объяснить Вам все лично. Не сомневайтесь в том, что я буду спешить с поездкой. Я больше тоскую по Вас, чем Вы можете себе это представить. Покорно благодарю за добрые пожелания по случаю Нового года. Со своей стороны, я верю в то, что Всевышний прольет над Вами и всей Вашей любезной семьей благополучие и залечит милостивым благословением ту болящую рану, которая причинила Вам страдания и которая приносит мне не меньшую боль. Могу Вас заверить, что в моей памяти всегда свежи воспоминания о доброте, которую Вы проявили по отношению к моей покойной сестре и о которой я сохраню благодарные чувства до конца моей жизни. Будьте добры, передайте привет господину Роту и всем моим хорошим друзьям. Обнимаю Вас и всю дорогую семью. До конца своей жизни остаюсь в незыблемой покорности - смиренный и послушный слуга Уважаемого Брата Георг Фридерик Гендель".
        Из письма выясняются две вещи. Первая: Гендель хотел бы поехать в Германию; вторая: в этом ему препятствовало такое дело, от которого зависело "его будущее". Этим делом было учреждение Королевской Академии музыки.
        Английское правительство, с целью сократить национальную задолженность, пожелало освободиться от потерявших ценность государственных бумаг и в связи с этим объявило об их продаже. За осуществление сделки боролись две компании: Английский банк и Южноморская компания. В конце концов, взамен определенных привилегий, облигации на сумму семь с половиной миллионов фунтов купила Южноморская компания, с тем условием, что выплатит своим компаньонам ренту в течение восьми с четвертью лет. Была открыта подписка на облигации ренты, только вскоре весь английский народ пустился в различные спекуляции. Возникли дюжины фальшивых компаний; Южноморская компания возбудила против них процесс и таким образом успокоила своих подписчиков. Однако спустя год выяснилось, что самым большим махинатором среди всех коварных обществ была Южноморская компания. Она обанкротилась, и вместе с ней потерпели крах владельцы облигаций.
        Однако вначале, в процессе экономического подъема, одна за другой возникают и различные добропорядочные компании. Одной из таких была компания, образованная на основе королевского патента с целью поддержки итальянской оперы. Двадцать английских аристократов создали комитет, который выработал устав общества. Каждому акционеру нужно было подписаться на 200 фунтов, за это он получал в постоянное пользование ложу. Были, конечно, и такие, кто подписался на суммы в несколько раз большие. Король и некоторые богатейшие вельможи подписались, например, на 1000 фунтов. Согласно различным источникам, таким образом было собрано минимум 15 000, максимум 50 000 фунтов. Компания получила название "Royal Academy of Music" (Королевская Академия музыки). В первый год президентом компании был герцог Ньюкасл, а его заместителем - лорд Бингли. В совете директоров можно встретить имена самых знатных английских аристократов (был среди них, естественно, и граф Бёрлингтон). Своим менеджером компания назначила Хейдеггера. Ясно, что Королевская Академия музыки была образована не со спекулятивными целями, а для того чтобы содействовать развитию музыкального дела, а именно оперы в итальянском стиле, которая из-за отсутствия должной поддержки до сих пор не могла по-настоящему пустить корни в Англии.
        Позднее Гендель стал одним из "служащих" компании, в не определенном точно качестве. В дошедших до нас источниках его называют где "маэстро", где "руководителем оркестра", что приблизительно соответствует кругу обязанностей современного главного дирижера и художественного руководителя Оперы. 14 мая 1719 года президент компании герцог Ньюкасл дает Генделю полномочия набрать певцов для новой оперы. Инструкции звучат так:
        "М-ру Генделю, самому или же через таких посредников, которых он считает для этого пригодными, нужно найти подходящих певцов для Оперы.
        Названного м-ра Генделя мы уполномочиваем на подписание от имени владельцев патента контрактов с теми певцами, которые будут петь в Опере, на один год и не более.
        М-ру Генделю необходимо подписать контракт с Сенесино так скоро, как это только возможно, чтобы названный Сенесино поступил на службу Компании на столько лет, на сколько это возможно.
        Если м-р Гендель встретится с выдающимися, первоклассными певцами, то сразу должен дать знать Компании и президенту, какие условия ставит данный певец или певица.
        М-р Гендель время от времени должен извещать Компанию и президента о том, как продвигается его работа, посылать им копии договоров, которые он заключает с этими певцами, и следовать тем инструкциям, которые Компания и ее президент будут время от времени сообщать ему".
        Соответственно указаниям, Гендель в мае уехал из Англии. Вначале он посетил в Дюссельдорфе дворцового графа, затем - с опозданием на несколько дней - прибыл в Галле, где снова встретился с семьей. Если бы он остался там немножко дольше, то произошла бы одна из интереснейших встреч в истории музыки: через день после отъезда Генделя через Галле проезжал Иоганн Себастьян Бах, придворный дирижер кётенского курфюрста.
        Однако вскоре мы встречаем Генделя уже в Дрездене, где, выполняя возложенное на него поручение, он с немалым успехом старается заманить итальянских звезд тамошней оперы в Англию. Об этом свидетельствует его письмо графу Бёрлингтону, написанное по-французски "a Dresde, се 26/15 de Juillet, 1719":
        "...Сейчас я жду здесь истечения срока договоров Сенесино, Берселли и Гвиччарди, для того чтобы эти господа (которые, кстати, находились в отличной форме) в скором времени подписали со мной контракт для Великобритании. Все это решится в течение нескольких дней; у меня есть очень хорошие надежды, и если что-либо окончательно выяснится, я сразу же извещу Вас, милорд, как моего благодетеля и патрона..."
        Фридрих Август, саксонский курфюрст, который под именем Августа II был также королем Польши, содержал в Дрездене большой двор, его итальянская опера славилась по всей Европе, так что, желая найти отличных итальянских певцов, Гендель имел все основания поехать именно в Дрезден. Наряду с коммерческими целями поездки Гендель получил возможность выступить перед королем и его наследником в качестве клавесиниста. Король - согласно дворцовым расчетам - выдал 100 дукатов "Генделю, дирижеру английского короля, который согласился музицировать Его Величеству".
        Франческо Бернарди, выдающийся певец-кастрат, которого в музыкальном мире знали как Сенесино, приехал в Англию лишь в конце 1720 года, тенор Берселли немногим раньше, контракт же с Гвиччарди по какой-то причине сорвался. Зато в ноябре Генделю удалось заключить контракт с великолепной певицей-сопрано Маргеритой Дурастанти, которая в свое время пела главную партию на премьере "Агриппины", а также с другой певицей-сопрано - Маддаленой Сальваи. Сенесино получил в Лондоне гонорар размером 2000 фунтов в год, а Дурастанти и Сальваи - соответственно 1600 и 700 фунтов за полтора года.
        Пока между Королевской Академией музыки и Генделем шла оживленная переписка, на заседании дирекции Академии, состоявшемся 30 ноября, было решено назначить Генделя "Master of the Orchestra" (начальником оркестра) с годовым жалованьем около 800 фунтов и одновременно пригласить из Рима в качестве постоянного композитора и дирижера пользовавшегося в то время большим успехом Джованни Бонончини.
        Таким образом, в 1719 году Гендель вел лихорадочную организаторскую работу, для сочинения времени почти не оставалось. Но в начале года, то есть пока он еще не был занят делами Королевской Академии музыки, у него хватило времени и на занятия теорией музыки.
        Маттесон, с которым Гендель продолжал поддерживать хорошие отношения, обратился с несколькими вопросами из области музыкальной теории и практики к знаменитым музыкантам эпохи, в том числе, естественно, и к Генделю. Ответы он частью поместил в своем журнале "Критика музика", частью же придержал для находящейся в процессе подготовки и содержащей биографии музыкантов книги "Ehrenpforte" ("Триумф").
        В одном из февральских писем он попросил у Генделя пояснений относительно того, какого тот мнения о сольмизации и греческих ладах; вместе с тем он просил Генделя написать автобиографию. Вот ответ Генделя (в оригинале на французском языке):
        "Милостивый государь, как раз сейчас я получил Ваше письмо от 21 числа сего месяца и считаю своим долгом без промедления основательно ответить на те два вопроса, на которые отвечал уже и в предыдущих своих письмах. Заявляю, что в вопросе сольмизации и греческих ладов мое мнение в основном совпадает с тем, что Вы так превосходно изложили в своей книге. По моему мнению, вопрос сводится лишь к тому, следует ли нам отдать предпочтение такому методу, который прост и вместе с тем наиболее совершенен, или же, наоборот, такому, который связан с большими трудностями и не только вызовет у учеников отвращение к музыке, но и отнимет у них драгоценное время, которое они могли бы посвятить более глубокому овладению искусством и совершенствованию природных способностей. Я не хочу сказать, что сольмизация не имеет никакой практической пользы, но если кто-то те же самые знания может приобрести за гораздо более короткое время и при помощи такого метода, который с успехом применяется в наши дни, то я не понимаю, почему бы нам не выбрать тот путь, который легче и за более короткое время приводит к цели.
        Что касается греческих ладов, то, как я считаю, милостивый государь. Вы сказали о них уже все, что только можно сказать. Бесспорно, что для тех, кто изучает и исполняет музыку, написанную в старинных тональностях, знание их совершенно необходимо; но поскольку сейчас мы уже освободились от старинной музыки, не знаю, какую пользу могут принести в современной музыке греческие лады. Милостивый государь, это мои воззрения, и я был бы очень благодарен Вам, если бы Вы сообщили мне, соответствуют ли они тому, чего Вы от меня ожидали.
        Касательно второго пункта: Вы сами можете рассудить, что для этого нужно много свободного времени; им-то я сейчас и не располагаю, так как должен выполнять свои тягостные обязанности. Как только я стану немного посвободнее, то обдумаю важнейшие периоды своей профессиональной жизни..."
        Свое обещание относительно автобиографии Гендель так и не выполнил. Позже, в 1735 году, он окончательно отказался написать ее.

1720

        Гендель, собственно говоря, занимал в это время две должности: он был не только "генеральным музыкальным директором" Королевской Академии музыки, но неизменно оставался и далее придворным композитором герцога Чандоса. Герцог вынужден был согласиться с тем, что Гендель будет принимать активное участие в делах Академии, ведь Академия находилась под патронажем короля. В результате Гендель, пока ездил за границей по делам, связанным с контрактами, должен был также снабжать музыкой двор герцога Чандоса. Так возникла "маска" "Ацис и Галатея" на текст Джона Гэя, которую показали в 1719 году в Кэнонсе на сцене, но без сценического действия. Это совершенно новое произведение, совсем другое, чем написанная в Неаполе серенада "Ацис, Галатея и Полифем". Также для Кэнонса была написана "маска" "Хэмэн и Мордекэ", либретто которой написал по мотивам Расина неизвестный английский поэт. Часть ее музыки Гендель заимствовал из "Страстей по Броккесу" - совершенно очевидно, что это был вынужденный шаг, так как времени недоставало. Произведение, позже приобретшее популярность под названием "Эсфирь", впервые было исполнено 29 августа 1720 года.
        Из каталога музыкальных произведений герцогского оркестра, который 23 августа 1720 года снабдил своей подписью дирижер придворного оркестра Пепуш, мы знаем, сколько произведений Генделя находилось в это время во владении герцога: "Те Deum", 12 антемов, итальянская кантата, изданные в 1711 году арии и оркестровые фрагменты из "Ринальдо", рукопись "Амадиса", партитура "Ациса и Галатеи", далее, оркестровые партии "Оды на день рождения королевы Анны", "Утрехтский Те Deum" и примыкающее к нему "Jubilate", а также камерная соната. ("Хэмэн и Мордекэ" еще не мог фигурировать в этом списке, так как его исполнение состоялось позже.)

Расцвет оперы (1720)

        Подготовительные работы Королевской Академии музыки шли быстрыми темпами, и в результате 2 апреля 1720 года произведением Джованни Порты "Нумитор" открывается новая Опера. "Нумитор" был сыгран пять раз. Противники оперного жанра - к числу их относились английское мелкопоместное дворянство, класс землевладельцев, а также часть буржуазии - с глумлением и злорадством наблюдают, когда же провалится начинание. Стиль, например, 7 марта публикует в газете "Театр" следующую желчную утку: "Вчера акции Южноморской компании котировались на 174, оперного же общества - на 83 с половиной. Передачи акций нет". Затем 8 марта, в этой же газете: "На прошлой неделе на одной из репетиций синьор Нигилини Бенедитти на полтона превысил все имевшиеся до сих пор в его диапазоне звуки. Оперные акции при открытии: 83 с половиной, когда закончил: 90". [Фиктивное имя певца получилось из комбинации имен Николини и Бенедетто (Бальдассари).] 12 марта по поводу вышеизложенной новости рефлектирует - под псевдонимом Мусидорус - д-р Арбатнот и дополняет ее следующим образом: "...случилось, что при распределении ролей в новой опере большая несправедливость постигла Бенедетти, на другой день он явился на совет директоров Оперы - одним из недостойных членов которого являюсь и я - искать справедливости. В речитативе, сильно похожем на нормальную речь, он разъяснил, что до сих пор еще никогда, ни в какой опере не играл роль меньшую, чем государь или по крайней мере чистокровный принц; а сейчас ему надо играть роль капитана гвардии и сводника... однако он как будто нашел достаточно друзей, его произвели в герцоги..."
        27 апреля 1720 года. Вслед за "Нумитором" ставят первую оперу Генделя, написанную специально для Королевской Академии музыки, - "Радамист". В дневнике почтенного, разбирающегося в музыке господина Уильяма Стакли сохранился забавный эпизод, связанный с репетициями оперы: "18 апр. - На линкольнширских празднествах в Шип Таверн, неподалеку от Темплъ Бара, присутствовал сэр Ис. Ньютон. Я упомянул, что сегодня вечером репетируют оперу „Радамист". На это он сказал, что был в опере единственный раз в жизни. Первое действие прослушал с удовольствием, второе явилось испытанием его терпению, а с третьего он сбежал". Кстати, в другом случае великий физик заявил, что в игре Генделя на клавесине "нет ничего, заслуживающего упоминания, за исключением разве что эластичности пальцев".
        Либретто "Радамиста" - в отступление от всех предшествовавших традиций - снабдил посвящением королю не либреттист, а композитор - Гендель. Написанный на прекрасном английском языке текст посвящения сформулирован, вероятно, не Генделем, ведь в то время он еще не владел английским в таком совершенстве. (Кстати, и позже тоже; во всяком случае, в его произношении на всю жизнь сохранились более твердые немецкие ударения, более твердые согласные - в анекдотах о Генделе в его уста всегда вкладываются фразы на исковерканном английском языке, с ужасным произношением.) Посвящение Гендель подписывает в качестве "смиреннейшего, покорнейшего и верноподданнейшего слуги" короля. Правда, в то время он еще не был подданным короля, поскольку не был английским гражданином - английское гражданство Гендель получил лишь в 1727 году. Главные партии в опере исполнили Дурастанти, миссис Робинсон и Бенедетто Бальдассари. До закрытия сезона, то есть до 25 июня, "Радамист" был представлен десять раз. По всеобщему мнению, новое произведение Генделя было очень хорошим; многие считали его лучшим из того, что до сих пор было поставлено в Лондоне. Сам Гендель говорил Хоукинсу, что наряду с арией "Сага sposa" из "Ринальдо" ария "Ombra сага" из "Радамиста" - самое удачное, что он когда-либо написал.
        За "Радамистом" вскоре последовала новая оперная премьера: была поставлена опера Скарлатти "Нарцисс", впервые 29 апреля, а затем еще несколько раз. Произведение, первое представление которого состоялось в 1714 году в Риме, в Англии успеха не имело. 20 июня 1720 года Гендель удостаивается большой почести: наконец он получает королевскую привилегию, согласно которой сам может издавать свои произведения. Сочинения его издавались, конечно, и до сих пор, однако издания эти выходили, как правило, без разрешения и одобрения автора; кроме того, поскольку сам автор не мог править корректуру, они были полны опечаток. Королевская привилегия гарантировала авторские права Генделя на четырнадцать лет, эта привилегия заменяла в то время право "copyright" или, во всяком случае, была призвана его заменять. Ведь хотя композитор и получил привилегию, никто не проверял, публиковались ли привилегированные композиции пиратскими издательствами; и если бы композитор представил суду очевидно пиратские издания, он все равно не добился бы установления справедливости. Логическим продолжением такого порядка вещей было то, что Гендель, получивший наконец право собственного издания, через некоторое время вступает в непосредственный контакт с пользующимся самой дурной славой пиратским издательством Англии - издательством Уэлша. В этом случае он мог хотя бы проверять гравировальные доски своих произведений.
        Пока, однако, Гендель находится с Уэлшем в ссоре и поэтому ноты "Радамиста" он издает у Ричарда Миреса. Поскольку в Англии в то время, благодаря более дешевому способу производства, стали распространяться ноты более низкого качества, в объявлении, предшествовавшем изданию, не без причины подчеркивается, что произведение "будет награвировано на тонкие медные пластины", а также: "чтобы произведение было принято более тепло, мы уговорили композитора собственноручно откорректировать его".
        Осенью этого года для подъема оперного искусства в Лондон был приглашен один из известнейших композиторов своего времени - Джованни Бонончини. Бонончини был отпрыском знаменитой семьи музыкантов, с 1692 года работал преимущественно в Вене. Он был вундеркиндом: уже в 13-летнем возрасте опубликовал свои первые композиции, годом позже его избрали членом Болонской Академии, а в возрасте пятнадцати лет он уже работал дирижером. В 1711 году Бонончини возвратился в Италию и постепенно стал приобретать в качестве оперного композитора все большую славу.
        Для того чтобы получить некоторое представление о суматошном муравейнике лондонской Оперы, процитируем несколько фрагментов из писем Паоло Ролли, жившего в Лондоне итальянского поэта и либреттиста (который являлся и "итальянским экспертом" Королевской Академии музыки), к аббату Джузеппе Риве, лондонскому поверенному Модены, находившемуся в это время с королевским двором в Германии.
        ".. .Куццони на этот год уже ангажирована, и на следующий год она не согласна приехать за меньшие деньги, чем получает в Сиене. Госпожа Маргерита [Дурастанти] в положении, что очень рассердило директоров. Некоторые из них даже жаловались мне, особенно сейчас, так как ждали, что Дурастанти станет примадонной Оперы. Авеллони, славный малый [муж Дурастанти], очень встревожен, с самой певицей приключился припадок ярости, и вы увидите, что будет результатом всего этого: Дурастанти возвратится в Италию, независимо от того, что здесь она получает в год на тысячу фунтов больше. Даже половина этой суммы - большие деньги в Италии, особенно для такой женщины, которая, как эта, каждый год рожает... О Бонончини нет никаких известий. Надеюсь, что он будет ехать через Германию, так как в Марселе все больше распространяется эпидемия. Мне не хотелось бы такого конца, чтобы всех нас посадили под карантин" (29 августа). "В прошлый понедельник в компании Берселли и Сальваи прибыл Сенесино... Я узнал эту новость во вторник в Ричмонде, во время обеда, и сразу же пошел с нашим милым Казимиро [Авеллони, муж Дурастанти] в город. Я очень доволен, что знаменитый артист обладает хорошими манерами, начитан и является необыкновенно милым человеком, одевающимся с самым благородным вкусом... Отношения между ним и Сальваи нельзя назвать хорошими. О Сальваи я не знаю ничегошеньки, так как встречался с ней лишь один раз; о Сенесино же могу сказать только то, что и Вы с первого взгляда найдете его чересчур громким, важничающим и, наверное, не слишком тактичным. Для Сенесино и Берселли я нашел квартиру на Лейкестер-стрит, за которую им нужно платить 120 фунтов в год. Альпийский Протей [одно из прозвищ Генделя в переписке Ролли] с признательностью говорил обо мне в присутствии Казимиро, который уже много раз доказывал ему, что и я заслуживаю некоторого уважения. Дорогой Рива, в отношениях с ним я также следую видимости вежливости, разумеется, в границах приличия, и посмотрим потом, смягчится ли этот колючий характер. Вчера я был вызван советом директоров Королевской Академии, и мне поручили пересмотр и сокращение либретто „Dramma dell' Amore e Maesta". Без Сенесино я не мог бы продвигаться в этой работе, и мы оба испытывали бы затруднения без Хейдеггера... Я ликую, что у Сенесино такая хорошая голова и что он в совершенстве понимает интриги! Ждем Вашего приезда и тогда создадим триумвират. Дорогой Рива, какие разрушения принес крах Южноморской компании! Все дворянство находится при последнем издыхании, повсюду видны только грустные лица. Крупные банкиры обанкротились, крупные акционеры исчезли, и у человека нет такого знакомого или друга, которые спаслись бы от разорения. Подлецы-директора Компании всех обманули, и я уверяю Вас, что нужно бояться самой большой трагедии. Если Вы тоже возвратитесь, то вместе с нашим горячо любимым королем Георгом сами станете этому свидетелем" (23 сентября). "Я с волнением жду Сенесино, которому стараюсь понравиться с помощью всех мыслимых средств и которому все буду честно разъяснять. О Бонончини у меня нет свежих новостей с того известия, что он получил высланные ему деньги, а также кредит до ста пистолей у одного из компаньонов господина Комо и Легорне" (29 сентября). "...Вам следует знать, что мадам Сальваи привезла с собой из Голландии Полани [венецианский певец и композитор], далее то, что имя Санды [?] нельзя упоминать перед советом директоров, так как она оформила любовника в качестве домашней хозяйки... Маргерита [Дурастанти] в союзе с Сенесино предложила оперу "Amore e Maesta". Однако ее нельзя исполнять здесь так, как во Флоренции: в ней бесконечно много речитативов и мало арий; у Сенесино было бы всего четыре арии. Таким образом, мне поручили исправить текст; в соответствии с этим я выпустил, дополнил и изменил все то, что следовало. Альпийский Фавн [Гендель], согласно своему старому методу, - он всегда старается доказать, что после переработки произведение остается таким же, каким было, - рекомендовал, чтобы оперу переработал Полани и он же дирижировал ею. Сенесино наш пришел, естественно, в ярость: он предложил оперу, к заново написанным частям требовалась новая музыка, и, собственно говоря, поэтому он желал изменения текста; он возражал против того, чтобы из старых арий сделали "пастиччо"* (* пастиччо - буквально: смесь, паштет (итал.); распространенный в XVIII-XIX веках жанр, представляющий собой оперу-попурри, составленную из известных фрагментов произведений одного или нескольких композиторов: арий, дуэтов, инструментальных сочинений, приспособленных к новому либретто. - Прим. переводчика), и хотел, чтобы кто-нибудь сидел за клавесином [то есть, чтобы спектаклем руководил композитор-дирижер]; после первой вспышки Гендель назвал Сенесино проклятым дураком - это были главные причины гнева Сенесино.
        В дальнейшем Фавн пообещал мне, что не будет больше перечить Сенесино, и я стал послом Фавна. Но я не смог обуздать Сенесино; потом я предложил ему, пусть пойдет поговорит с Фавном со спокойной решимостью и скажет ему, что примет его предложение, но, ввиду сохранения самоуважения, просит принять во внимание и вышеупомянутые аргументы; пусть скажет, что у него нет личных разногласий ни с кем, кроме Полани, хотя он и готов петь под его управлением в любой другой опере, которую доверит ему глубокоуважаемый совет директоров - однако не в такой, которую он, Сенесино, сам предложил и за успех которой совет директоров назначил ответственным именно его; короче, что невозможно поставить оперу в том виде, в каком она есть... Фавн был поражен и спросил, не мой ли это трюк, но получил ответ, что я уже отдал Полани один экземпляр оперы и ему сообщил лишь мнение дирекции, добавив при этом, что Полани поступил в Оперу в качестве музыканта, а не дирижера... Сенесино гарантировал, что если спектаклем будет управлять этот бестолковый нахал, то первая опера позорно провалится, несмотря на то что он сам будет в ней петь, - и все это к радости Дикаря [Генделя]... Нужно бы повесить директоров Южноморской компании, которые разорили всех моих друзей, - и я боюсь, что в результате всего обанкротится также и Академия. Покарай их Бог... Бонончини уже здесь. Милорд Бёрлингтон... сказал, что уже готовит ему квартиру... Я считаю его пригодным для выполнения задачи, и главным моим советом ему было пожелание работать в союзе с Сенесино. У Бонончини уже сложилось о нем очень хорошее мнение, потому что Сенесино очень умен" (18 октября). Итак, в связи с Южноморской компанией разразился огромный скандал, и - Ролли здесь ничуть не преувеличивает - разорилось действительно пол-Англии. (В жульничестве приняло участие все консервативное правительство; один из государственных секретарей умер в страхе перед следствием, канцлера заточили в Тауэр. К власти пришел либерал Уолполь.) В результате различных финансовых начинаний, которыми руководил сэр Роберт Уолполь, министр финансов из либералов, акционерам удалось "возместить" только треть номинальной стоимости их облигаций; следствием этого стал продолжительный экономический застой. Экономический крах чувствительно затронул и английских аристократов, так что "кровопускание" не было для них чересчур чувствительным. Именно поэтому не разорилась и Академия.
        2 ноября 1720 года. Как раз в разгар экономического кризиса появилось первое изданное инструментальное произведение Генделя - первый том сюит для клавесина. О выходе произведения оповещают газетные объявления: "Клавесинные сюиты господина Генделя, награвированные на тонкие медные пластины, появятся в понедельник, и их можно будет купить в магазине "В руки", принадлежащем Кристоферу Смиту и находящемся на Ковентри-стрит, в верхнем конце Хэймаркета, а также в музыкальном магазине м-ра Ричарда Миреса, во дворе собора св. Павла". Из этого выясняется, что друг молодых лет Генделя Кристоф Шмидт в то время уже принимал участие в английской музыкальной жизни, пока только в качестве торговца. Согласно другому объявлению, "композитор был вынужден сам издать эти произведения, с целью предупредить надувательство публики, причиненное несколькими пиратскими и полными ошибок изданиями, из которых кое-какие попали уже и за границу". Информация содержит истинную правду: в предыдущем году клавесинные сюиты Генделя в самом деле вышли в амстердамском издательстве Роджера, а затем у Ле Кена; в эти издания частично вставлен материал, не имеющийся в "официальном" лондонском издании. Согласно авторскому предисловию к циклу, вышедшему под названием "Suites de Pieces pour le Clavecin", он "был вынужден издать некоторые из находящихся здесь сюит, так как появились полные ошибок пиратские издания, попавшие и за границу. Я поместил и несколько новых произведений, чтобы собрание стало более полезным. Если сборник мой получит теплый прием, то я еще дополню его новыми произведениями, принимая во внимание мой долг служить своим скромным талантом той нации, от которой получил столь благосклонную поддержку".
        19 ноября 1720 года новый оперный театр начинает свой второй сезон. Была поставлена опера Бонончини "Астарта", имевшая огромный успех: она выдержала тридцать представлений. Музыка Бонончини вкрадчивая и милая, она ни в чем не похожа на музыку Генделя - музыку широкого дыхания, большого размаха. Лекерф де ла Виевилль (1674-1710), находившийся во время первой большой "музыкальной дуэли" XVIII века (развернувшейся во Франции между сторонниками Люлли и Рамо) на стороне Люлли, так характеризует Бонончини в написанном в 1706 году труде ("Comparaison de la musique francaise avec la musique italienne"):
        "Как и Корелли, он писал мало фуг, контрапунктов, облигатных басов; это характерно для итальянской музыки. Наибольшая прелесть его музыки в том, что он применяет наиболее редко используемые, самые фальшивые и странные интервалы... Он пишет ужасные диссонансы". Это, конечно, мнение "люллиста", который больше ценил музыку "трезвого ума" и современную итальянскую музыку считал слишком изысканной и вычурной. Бонончини "пишет маленькие арии, все же да капо, но малюсенькие, легкоперевариваемые; в них имеется мелодия в народном характере, но тщательно надушенная, "одетая" согласно моде элегантной публики" (Р. Роллан). Когда Бонончини приехал в Англию, ему уже минуло пятьдесят лет - он мог уже только повторять себя. Но музыка его была совершенно новой для английской публики, и поэтому он имел успех несмотря на присутствие Генделя. "Астарта", кстати, писалась не для Лондона: оперу с успехом исполняли в Италии еще около 1714 года, и, очевидно, именно поэтому дирекция Оперы выбрала это произведение для дебюта Бонончини.